– В течение недели пришло тысяч десять писем, телеграмм и радиограмм даже с кораблей. Распространилось стихотворение просто как молния. Его передавали по телефону. Тогда не было факсов. Звонили, читали, записывали. И что особенно характерно: это были в основном русские люди!


Мне даже с Камчатки звонили. Я поинтересовался: «Как же вы читали, ведь еще не дошла до вас газета?» «Нет, – говорят, – нам по телефону прочитали, мы записали со слуха». Много было искаженных и ошибочных версий.


А потом начались нападки официальные. Кроме всего прочего, меня ругали за то, что я ничего хорошего не написал про русских, обвиняли во всех грехах. Меня, написавшего к тому времени слова песни «Хотят ли русские войны», которую пели все, включая Никиту Сергеевича Хрущева, я сам это видел. И тот же Хрущев критиковал меня за «Бабий Яр».

– А в мире какая была реакция?





– Невероятная. Это уникальный в истории случай. В течение недели стихотворение было переведено на 72 языка и напечатано на первых полосах всех крупнейших газет, в том числе и американских.


Еще запомнил, как пришли ко мне огромные, баскетбольного роста ребята из университета. Они взялись меня добровольно охранять, хотя случаев нападения не было. Но они могли быть. Они ночевали на лестничной клетке, моя мама их видела. Так что меня люди очень поддержали.


И самое главное чудо: позвонил Дмитрий Дмитриевич Шостакович. Мы с женой даже не сразу поверили, подумали, что чья-то хулиганская выходка. Он меня спросил, не дам ли я разрешения написать музыку на мои стихи. Я сказал: «Ну конечно», – и еще что-то мямлил. И он тогда сказал: «Ну, приезжайте тогда ко мне, музыка уже написана». Это была первая запись. У Максима Шостаковича есть эта первая запись «Бабьего Яра», когда Шостакович пел за хор и играл за оркестр. Максим говорит мне: «Знаете, Евгений Александрович, это совсем не профессиональная запись. Но все равно я считаю, что она уникальная и ее надо выпустить не как профессиональную запись, а как документ человеческий. Ведь это было первое исполнение самой знаменитой симфонии ХХ века».

БАБИЙ ЯР

Над Бабьим Яром памятников нет.
Крутой обрыв, как грубое надгробье.
Мне страшно.
Мне сегодня столько лет,как самому еврейскому народу.
Мне кажется сейчас - я иудей.
Вот я бреду по древнему Египту.
А вот я, на кресте распятый, гибну, до сих пор на мне - следы гвоздей.
Мне кажется, что Дрейфус - это я.
Мещанство - мой доносчик и судья.
Я за решеткой. Я попал в кольцо.
Затравленный, оплеванный, оболганный.
И дамочки с брюссельскими оборками, визжа, зонтами тычут мне в лицо.
Мне кажется - я мальчик в Белостоке.
Кровь льется, растекаясь по полам.
Бесчинствуют вожди трактирной стойкии пахнут водкой с
луком пополам.
Я, сапогом отброшенный, бессилен.
Напрасно я погромщиков молю.
Под гогот:"Бей жидов, спасай Россию!"-насилует лабазник мать мою.
О, русский мой народ! - Я знаю -ты по сущности интернационален.
Но часто те, чьи руки нечисты, твоим чистейшим именем бряцали.
Я знаю доброту твоей земли. Как подло, что, и жилочкой не дрогнув,антисемиты пышно нарекли себя
"Союзом русского народа"!
Мне кажется -я - это Анна Франк, прозрачная, как веточка в апреле.
И я люблю. И мне не надо фраз. Мне надо, чтоб друг в друга мы смотрели. Как мало можно видеть, обонять! Нельзя нам листьев и нельзя нам неба. Но можно очень много - это нежно друг друга в темной комнате обнять.Сюда идут?
Не бойся — это гул самой весны - она сюда идет.
Иди ко мне. Дай мне скорее губы. Ломают дверь? Нет - это ледоход...Над Бабьим Яром шелест диких трав.
Деревья смотрят грозно, по-судейски. Все молча здесь кричит, и, шапку сняв, я чувствую, как медленно седею. И сам я, как сплошной беззвучный крик,над тысячами тысяч погребенных.
Я - каждый здесь расстрелянный старик.
Я - каждый здесь расстрелянный ребенок.
Ничто во мне про это не забудет!"
Интернационал" пусть прогремит, когда навеки похоронен будетпоследний на земле антисемит.
Еврейской крови нет в крови моей.
Но ненавистен злобой заскорузлой
я всем антисемитам, как еврей, и потому - я настоящий русский!

ЦЕПОЧКА ПАМЯТИ ХОЛОКОСТА...
(F) (F) (F)
***********.playcast.ru/view/1632165/3cca6af8a33536d8b3be1393948f948f1249e0capl

Бабий Яр по-харьковски: 65 лет назад в Дробицком яру на окраинах города расстреляли около 30 тысяч евреев <img src="***********.ua-today.com/themes/uatoday/images/spaser1.gif" width="10" height="10"> 65 лет назад, 14 декабря 1941 года, в Харькове во время оккупации, в Дробицком яру начали расстреливать евреев. За три зимних месяца на окраине города уничтожили по разным данным до тридцати тысяч человек. В советские времена о трагедии замалчивали, на месте братской могилы не было даже памятного знака. Это было местом отдыха, где шокированные харьковчане время от времени находили человеческие кости и истлевшие вещи.Дробицкий яр, окраина Харькова, - место, которое стало одним изстрашнейших символов Холокоста. Дорогу, по которой 65 лет назад гналина расстрел евреев, назвали расстрельной. За укрывательство евреев -смерть. Елене Щербовой тогда было 5 лет. Ее семье удалось спастись -помогли друзья и соседи. За этот человеческий подвиг их призналиПраведниками Мира.
Елена Щербова, глава Совета бывших узников концлагерей:"У меня в гетто расстреляли папу, мама спасла меня и сестру, но выжилимы все только благодаря людям, у меня было пять праведников мира,которые спасали, это были русскоязычные немцы, две сестры, и нашисоседи".
Правду о харьковском Холокосте долго замалчивали. Пословам местных жителей, после сильных дождей в яру белели человеческиечерепа и даже торчали из-под земли косички с бантиками. Советскаявласть на эти факты реагировала вяло, присылая на место гибели тысячлюдей двух-трех женщин с лопатами. Здесь часто пасли скот и жарилишашлыки. Только через полстолетия на этом месте появился памятник -поврежденный семисвечник, как символ истерзанных человеческих судеб.Сегодня на митинге-реквиеме почтили память погибших минутой молчания,”Хор Турецкого” исполнил еврейские молитвы, а Евгений Евтушенкопрочитал свою поэму “Дробицкие яблони”.
Александр Фельдман, президент Харьковской областной объединенной еврейской общины:"Это напоминание тем бессовестным людям, которые говорят, что Холокостане было, был Холокост, был геноцид, украинского народа, армянскогонарода. Не надо скрывать, нужно говорить детям правду".
Поразным источникам, в Дробицком яру расстреляли от шестнадцати дотридцати тысяч человек. Историкам удалось установить имена лишь четырехтысяч. Их высекли на каменных скрижалях мемориала. И еще два слова надесяти языках мира - "Не убей".

Два *«Яра» *Евгения Евтушенко

Стихотворение Евг. Евтушенко «Бабий Яр» *(1961) *стало заметной вехой *в *осознании *мировой общественной мыслью *Катастрофы европейского еврейства *ХХ-го века. *Менее *популярно стихотворение того же автора о другой трагедии - массовом расстреле тысяч евреев в ДрОбицком яру под Харьковом («Дробицкие яблони», май 1989 г.). Сравнение этих двух произведений, разделённых, по времени их создания, более чем четвертью века, даёт пищу *для *размышлений о том, как сложно и противоречиво осмысливалась, да и продолжает осмысливаться художественно, философски и исторически, уникальная народная трагедия мирового масштаба.

ДРОБИЦКИЕ ЯБЛОНИЛепесточек розоватый,кожи девичьей белей,ты ни в чемне виноватый — на рассвете слез не лей.Улетевший с ветки,вейся, попорхай -ну хоть чуток, украинский и еврейский,общий, божий лепесток.Что за слезы,Рувим Рувимович?!В мае Дробицкий яртак хорош!Быть евреем -и быть ранимейшим: невозможно -не проживешь!Если в землю,убитым дарованную, вы воткнетев этом ярувашу палочкуполированную, — станет яблоней поутру.По-над яром Дробицким -яблонныелепесточки — лепестки,словно платьевоздушное свадебное,все разодранное в клочки.Человечество,слышишь,видишь -здесь,у сестринскойкровной криницы,Сара-яблонькашепчет на идиш,Христя-яблонька -по-украински.Третья яблонька -русская,Манечка,встав на цыпочки,тянется ввысь,а четвертая — Джан,армяночка.Все скелетыв земле обнялись.Кости в спор под землейне вступают,у костейнету грязных страстей,нету общества «Память»,нету антисемитов -костей.Расскажи нам,Рувим Рувимович,как подростком,в чем мать родила,весь в кровище,в лице ни кровиночки,выползал,разгребая тела.Для того ли тывыполз на солнцеи был сыном полкавсю войну,чтоб когда-нибудьв жидомасонствеобвинили твою седину?!Все мы — выпавшиеиз своих колыбелей -в расстрел.Все мы — выползшиеиз-под мертвых идейи тел.Мертвецами мы были завалены.Труп — на трупе,а сверх всего придавило наструпом Сталина, -еле выбралисьиз-под него.По-над яром Дробицкимосенью,когда листья горят,как парча,эту яблочную Колгоспиюохраняют овчарки,ворча.Мне дороже,чем власть начальничья,легкость яблонноголепестка.Не люблю я ничтоовчарочное — спецсадыили спецвойска.Что за слезы,Рувим Рувимович? Жизнь -чернобылей череда.Неужели мывсе — под руинищеми не выползем никогда?Выползаем.Задача позорная,но великая!Лишь бы опятьне смогла былопатка саперная выползающихдобивать!Лепесточек розоватый,кожи девичьей белей,ты ни в чем не виноватый,на рассвете слез не лей,Улетевший с ветки,вейся, попорхай -ну хоть чуток, украинскийи еврейский, и тбилисский,тоже близкий, тоже божий лепесток...Стихотворение опубликовано в сборнике:Евгений Евтушенко. Зеленая калитка. Тбилиси: Мерани, 2004.

Wir sind da
Lied des Ghettos von Varsovie (Warschau)



Sag niemals, da? du deinen letzten Schritt machst.
Wenn die blauen Tage unter einem tiefen Himmel vergehen,
wird die Stunde kommen, auf die wir so sehr gewartet haben.
Wenn wir unsere Heimat betreten, werden unsere Schritte sagen:
Wir sind da!

Grune Palmen bis zu entfernten verschneiten Landern.
Wir sind da! Das Herz voll Kummer und Schmerz,
wo unser Blut, Tropfen fur Tropfen, gesat wird,
werden Mut und Kraft wachsen.

Du Sonne der Zukunft, du schmuckst den gegenwartigen Tag.
Die Schatten vergehen, wenn unsere Tyrannen
verschwinden.
Wenn die Sonne untergeht, bevor der Tag anbricht,
soll dieser Aufruf von Generation zu Generation unser
Lied sein.

Dieses Lied wurde geschrieben mit unserem Blut und mit
Feuer.
Es ist nicht das Lied eines Vogels am blauen Himmel.
Als alles unter den zusammensturzenden Mauern verbrannte,
hat mein Volk mit dem Gewehr in der Hand diese Verse
gesungen:

Sag niemals, da? du deinen letzten Schritt machst.
Wenn die blauen Tage unter einem tiefen Himmel vergehen,
wird die Stunde kommen, auf die wir so sehr gewartet haben.
Wenn wir die Heimaterde betreten, werden unsere Schritte
verkunden: Wir sind da!

Hirsch Glik

ГИМН ЗАЩИТНИКОВ ВАРШАВСКОГО ГЕТТО
(L) (Y) (L)
Ты не верь, что это твой последний шаг.
Что уходит синий день в свинцовый мрак, —
Громыхнут шаги, раздастся бой часов,
Содрогнется даль от гула голосов.

Мы с собой сюда со всех концов земли
Нашу скорбь и нашу муку принесли,
Но за кровь, что пролилась из наших ран,
Воздадут врагу винтовки партизан.

Сгинет враг, и с ним навеки ночь падет.
В сердце боль клокочет, ненависть поет,
А погибнем, эту песню не допев,
Наши внуки пусть подхватят наш напев.

Нет, не птица в безмятежной вышине
Эту песню распевала при луне, —
Средь горящих стен, не сломанный судьбой,
Пел народ ее, идя на смертный бой.

ПАМЯТНИКИ ЖЕРТВАМ ХОЛОКОСТА
(F) :'( (F)
********webstudio.il4u.org.il/projects/holokost/