СКАЗКИ, ЮМОР стихами
 

ШЕЯ (душераздирающая история об обманутых надеждах)
Мисс Мина девушкой была невинной,
Достоинств массу всяческих имея.
Но главным украшеньем юной Мины
Все называли, безусловно, шею.
Ах, прелесть этой шейки белоснежной
Возможно ль фразой описать единой?
Она была изящной, гибкой, нежной.
Такую называют «лебединой».
Граф Дракула, уж сколько поколений
Боровшийся с гемоглобином низким
(на лондонскую сводку преступлений
влияя), с Миной жил соседстве близком.
На шею мисс, взглянув всего однажды,
Граф испытал доселе небывалый,
Никак не проходящий приступ жажды.
С тех пор все мысли шея занимала.
Безлунной ночью по стене отвесной
К девице Граф проник через окошко,
Чтоб насладиться шейкою прелестной,
Но оплошал и встал впотьмах на кошку.
Кошачьим воплем поднята с кровати,
Увиденному удивилась Мина –
К ней среди ночи, вдруг, с какой-то стати,
Залез красивый молодой мужчина!
Граф, в предвкушенье криков истеричных
(столь милых слуху кровопийцы звуков),
Сверкая белизной клыков отличных,
К мисс Мине протянул немедля руку.
Но Мина, вдруг, надежд не оправдала!
Неровно задышав высокой *грудью,
Не испугалась и не зарыдала,
А вопросила – «Ну-с, и что же будет?»
Поставленный в тупик таким вопросом,
Граф про себя подумал, что, возможно,
Он нынче ограничится «засосом»
И сел поближе к шее осторожно.
Вблизи шедевр совсем лишал рассудка,
Прильнуть манил своим теплом атласным.
Граф понял, что влюбился не на шутку,
Без памяти, мучительно и страстно.
«Вам нравится?» - Спросила Мина томно,
Как будто невзначай откинув локон.
На краешке постели, сидя скромно,
Граф долго был в нокауте глубоком.
«О-о-о!» – Это всё, что граф сумел ответить.
«Тогда кусайте!» – Мина предложила.
(Читатели, надеюсь, вы не дети?)
И на подушку шею положила.
Граф к юной шее трепеща склонился,
Но что-то нанести укус мешало.
Быть может то, что в шею он влюбился,
А может то, что жертва разрешала.
И, как бы шейка россыпью жемчужной
Вампира взгляд не тешила, мерцая,
Граф не спешил начать роскошный ужин,
Изгиб волшебный только созерцая.
Чтоб прекратить подобное эстетство,
Заставить графа быть подинамичней,
Отважилась мисс Мина на кокетство,
Почти на грани всяческих приличий.
Эффект от этих действий был обратный –
Граф, покраснев, ещё сильней зажался.
На покусанье жертвы (столь развратной!)
Злодей теперь и вовсе не решался.
А время, между тем, необратимо
Уж близилось к «кровавому рассвету»,
И было продлевать недопустимо
Визит, «в ночи живущему» эстету.
Собрался в склеп ценитель утонченный,
Клыками вожделенно лишь поклацав.
«Куда же Вы?» - вздохнула огорчённо
Мисс Мина , графа ухватив за лацкан.
Но граф, оборотясь летучей мышью,
В рассветной дымке поспешил растаять.
С тех пор, мисс Мина по вампиров книжки
На сон грядущий больше не читает…

О tempora, o mores

Я был похищен Чёрною Графиней,

Пленившейся моею красотой,

Рельефом форм и правильностью линий

И юною невинностью святой.

О злой Графине шла дурная слава

давно по королевству по всему.

Не находилось на неё управы,

Подобных зверю не было сему.

Головорезок, преданных ей, стая

Опустошала сёла без причин,

Дома сжигая, женщин убивая

И молодых насилуя мужчин.

И я во власти этой грубой самки,

В темнице, средь ужасных злых мышей,

Теперь томился в неприступном замке,

Тоскуя по возлюбленной моей.

В молитвах смерть я призывал отныне,

Но каждый день, мне принося питьё,

В подвал спускалась Чёрная Графиня,

Склоняя стать наложником её.

- Пусть я умру, но вашим я не буду! -

В слезах кричал я гневно всякий раз.

Графиня разражалась в ту ж минуту

Обильем злобных, богохульных фраз,

Потом, себя надеждой тщетной теша,

Мне била в грудь с гримасой Сатаны.

А я бессилен был воздать ей тем же,

Поскольку силы были неравны.

Но Небо справедливый суд вершило -

Через леса и горы, на коне,

На помощь вот уж много дней спешила

Ты к своему возлюбленному мне.

Могучею рукой своей сжимая

Эфес почти пудового меча,

Прекрасна, как гроза в начале мая,

Тяжелыми доспехами бренча,

ты вновь за своего мужчину сердца

Отдать свою была готова жизнь

И в страшных клятвах бородою Зевса

Ко мне взывала мысленно: "Держись!.."

Удобных ты дорог не выбирала,

И день, и ночь скакала напрямик,

И вспыхивал твой взор из-под забрала

Огнями преисподней каждый миг.

И наконец-то, замок неприступный

взяв штурмом через несколько недель

и перебив всю стражу в стычке крупной,

Ты дверь темницы сорвала с петель.

И ты столкнулась с Чёрною Графиней

Тотчас в дверях темницы при свечах,

И вы вступили с яростью эриний

В смертельный поединок на мечах.

Вы бились долго, жутко и жестоко,

Мечами во все стороны рубя,

А я со страхом ожидал итога

И горячо молился за тебя.

Но вот, прибегнув к двум приёмам старым,

Шлем вражий превратив в железный хлам,

Ты тяжким сокрушительным ударом

Злодейку разрубила пополам.

И на руки меня ты подхватила,

И помогла мне, подбежав к коню,

залезть в седло, сама на круп вскочила,

Сперва предавши замок зла огню;

И со своим единственным мужчиной,

Тебе склонившим голову на грудь,

Под ржанье вставшей на дыбы скотины

Отправилась в обратный долгий путь...

Cловно горечь в сахарной облатке…
Наших нежных чувств ростки больны…
Вновь на фоне мраморной луны
Он заходит плавно на посадку.
Подлетит и сильной головой,
Ткнётся, ласки требуя, в колени.
Пусть клыки опять в кровавой пене,
Наплевать,
Мне лишь бы был живой...

«Восемь писем»
(для Принца на Белом Коне)
1.
Ваше Высочество, делаю, как мы условились –
В выбранный час поджидаю на небе звезду.
Знаю, что Вы больше года к походу готовились.
Ваше Высочество, верю, надеюсь и жду!
2.
Ваше Высочество, с молью борюсь за приданое,
А вместо лестницы скинуть могу Вам косу.
Наша звезда, отчего-то, сегодня туманная.
Выйду размяться – Дракона чуток попасу.
3.
Ваше Высочество, змей досаждает намёками,
Что Вашей «прыти» причина скрывается в нём.
Тихо лелею мечту увидать, как под окнами
Змея потопчете Вы своим Белым Конём.
4.
Ваше Высочество, змей прямо со смеху катится,
Коли обмолвлюсь про Ваши отвагу и честь.
Моль принялась уже за подвенечное платьице.
Ваше Высочество! Совесть, вообще, у Вас есть?
5.
Ваше Высочество, может быть Вы – безлошадное?
Вашей неявки упорно ищу я предлог.
А у Дракона дыхание вовсе не смрадное.
Он, словно пёс, вечерами ложится у ног…
6.
…он говорит (и я, кажется, верю чудовищу)
В жизни главенствует подлости вечный закон -
Принцы не знают, как правило, цену сокровищу,
Цену сокровищу ведает только Дракон.
7.
…наша звезда потускнела и, будто, качается.
В свете её остаётся дорога пуста.
Только Дракон не даёт мне, вконец уж, отчаяться.
Мудрый и верный, он принцам иным не чета.
8.
Принц,
нынче мне целовать Вас по-сестрински хочется.
Благословляю окольные Ваши пути.
Я полюбила Дракона! О, Ваше Высочество,
Чтоб Вам… такое же счастье навек обрести!

Вчера я ехал на работу в метель,
туман и гололёд,
Вдруг мимо пронеслась Тойота,
взяла опасный поворот.
Пересекая автостраду там,
где сплошная полоса,
Водитель мазалась помадой и
тушью красила глаза!
Как тут от злости не беситься?
Я в гневе бритву уронил:
(Я дома не успел побриться и
по дороге щёки брил).
Упала бритва в кофе прямо:
(между колен стоял стакан -
Мне вкусный кофе варит мама-
его я пью в такой туман).
Когда предмет тяжёлый падал,
крутой горячий кипяток
Плеснул туда, куда не надо-
там третьей степени ожог.
И вот от боли я подпрыгнул, и
из моей руки другой
Вдруг выпал телефон мобильный и
снова- в кофе, по прямой!
Не помню, что там дальше было...
Открыл глаза: больница? морг?
Теперь ни тачки, ни мобилы...
Зато повязка между ног.
Весь загипсован под завязку,
без гипса только голова.
А вот мораль у этой сказки -
У ВСЕХ БЫ БАБ
ЗАБРАТЬ ПРАВА!

<FONT color=blue>Пошёл Емеля как-то за водицей
(Хотелось с бодуна ему напиться )...
С ведром поглубже в прорубь сунул руку
И зачерпнул с водой большую щуку!
А та плеснула пo ведру хвостом
И молвит человечьим языком:
"Release me, and I'll make you a rich man!"
(Как было знать ей, в чей попала плен ?)
Емеля же не понял ни словечка...
Сварил уху, сожрал и... влез на печку.
Мораль: Чтоб стать богатым и пить виски -
Необходимо всё ж учить английский!

Одной научной следуя методе,
Дед репку посадил на огороде
И через год дождался урожая...
Та выросла большая-пребольшая!
Дед, Бабка, Внучка, Жучка, Кошка, Мышка,
Все за ботву тянули - вот в чём фишка!
Но результат совместного старанья,
Увы, не оправдал их ожиданья...
Пусть без ботвы, но репка всем на диво,
По прежнему торчит, как "в попе слива".
Мораль: Когда отсутствует лопата,
Неплохо б знать основы сопромата!

Кричал Кот Великану, мол, не верю,
Что примешь облик ты любого зверя!
Меня одним лишь только убедишь -
Немедля превратишься, если в мышь!
Развеять чтоб кошачие сомненья,
Стал мышкой Великан в одно мгновенье.
Но Кот поймать её, увы, не смог,
Поскольку та, взлетев под потолок,
Обгадила Кота какой-то кучей...
Как оказалось, мышь была летучей!
Мораль: Как говорится, в назиданье -
Корректней формулируйте заданье!

Президент ко мне пришел, и спросила кроха:
"Бомба - это хорошо или это плохо?"
У меня секретов нет, все давно понятно -
Если бомба у меня - значится, приятно.
Если ж бомба у врага - нестабильно в мире,
И тогда готов врага я мочить в сортире.
Но с врагами не всегда и не все понятно.
Кто сегодня за меня - завтра враг заклятый.
В мире этом испокон все давно продажно,
Так что враг он или друг - в общем-то, неважно.
С Черчилля бери пример - хоть и гад, но умный.
Он циничный дал совет, но вполне разумный:
"Нет врагов у нас нигде и друзей нет тоже.
Соблюдай свой интерес - он всего дороже!"

Собачка Баскервилей
Эпиграф: «Што, што, што это было?»
Сэр Генри
1.
С тех пор, как получил ключи от Холла
С болотами вокруг на сотню миль,
Ни дня не мог прожить без валидола
Наследник рода Генри Баскервиль.
В нагрузку к Холлу был ему завещан
Покойным дядей древний манускрипт
О родовом проклятии зловещем…
С ним и явился он на Бейкер-Стрит.
Проклятья суть: однажды предок Хьюго
Загрызен был собачкой на болотах.
Собачки опасалась вся округа,
А вой мог вызвать нервную икоту.
Собачка, будучи проклятьем рода,
Почетный статус свой осознавала,
Простого не тревожила народа,
Под окнами у Генри завывала.
Соседи Сэра Генри звали в гости,
Он неизменно отвечал отказом.
Мерещились обглоданные кости
Отдельные, а то скелетом сразу.
Холмс взяться обещал за это дело,
Но точной даты все же не назвал.
Благословил в поместье ехать смело
И Ватсона в охрану навязал.
В ужасный звук всю вкладывая душу,
Собачка выла до самозабвенья
И каждой ночью заставляла слушать
Концерта два приличных отделенья.

2.
«Она решила взять меня измором!
Я выкинусь с какой-нибудь из башен!» -
Делился Генри как-то с Бэримором,
Овсянкою довольствуясь всегдашней.
А Холмс неподалеку жил в руинах
И составлял освобожденья план.
Но как-то раз луна светила в спину,
И Ватсон, хоть и был изрядно пьян,
Но силуэт двоящийся заметил
И Холмсу все инкогнито раскрыл.
В руины те забравшись с пистолетом,
Он сыщика случайно не убил.
Холмс восхитился Ватсона отваге
И все же бледный несколько с лица
Сказал: «Засаду сделаем в овраге!
Ловить собачку будем на живца!
Во что бы то ни стало нынче Сэра
Отправьте в гости, вот Вам приглашенье.
Собачку, побери ее холера,
Для наших ружей сделаем мишенью!»
Засунув руки глубоко в карманы,
Стуча зубами, нервно озираясь,
Тропинкою затянутой туманом,
Сэр Генри шел, все время спотыкаясь.
Холмс с Ватсоном уже на изготовке
Сидели битый час в сыром овраге,
И чтоб не потерять к стрельбе сноровки,
Не задубеть, прикладывались к фляге.

3.
Собачка Генри след взяла не сразу,
А как взяла, рванула - знать не дура.
Ее увидев Сэр промолвил фразу,
Которую урезала цензура.
Посредством фляги сидя на болоте,
Холмс с Ватсоном так часто согревались,
Что задремали и в конечном счете,
Собачки появленье прозевали.
Сон был нарушен криком отдаленным,
Какой-то беготней, счастливым лаем.
«А виски этот, все же, был паленым…» -
Мурлыкнул Ватсон, глаз не открывая.
Собачка поражала экстерьером:
Страшна - как черт, огромна, черной масти.
На всех парах она неслась на Сэра,
С горящим взором и раскрытой пастью.
«Сейчас я получу свое наследство» -
Подумал Сэр, припомнив чью-то мать.
Смирился и попытки даже к бегству
Решил фатально не предпринимать.
Как только сфокусировалось зренье,
И Ватсон с Холмсом разглядели зверя,
Они вскочили на ноги мгновенно
И сразу же синхронно протрезвели…

4.
Собачка, подлетев, раскрыла лапки,
И Баскервиля в пятом поколенье
Бесцеремонно сцапала в охапку,
Не встретив от него сопротивленья.
Улыбкою клыкастою сверкнула…
И нет чтобы на клочья, на куски,
А нежно так и ласково лизнула
И убрала ужасные клыки…
Сэр Генри, все еще подозревая,
Что это некий древний ритуал,
Лежал, и признаков не подавая
К возможной жизни, глаз не открывал.
Холмс с Ватсоном на помощь поспешали,
Боясь успеть уже к концу расправы.
Но скорость им набрать, увы, мешали
Препятствия - сплошь кочки и канавы.
Расправы не дождавшись настоящей,
Сэр осознал, как горько ошибался.
Собачку потрепал рукою дрожащей,
И хоть и нервно, но заулыбался.
Собачка Сэра нежно прикусила,
Легонько так, наверное - в знак дружбы.
И, по-собачьи, скромно попросила,
Забрать ее с болот к себе на службу.

5.
Идиллию нарушил вопль Холмса,
Которым он привел собачку в ступор,
Сравнимый лишь с трубою иерихонской,
Или как будто Холмсу дали рупор.
Холмс высказался напрямик и четко,
А также от души и без стесненья.
Задав цензуре новую работку,
Изрядно покромсать произведенье.
Суть заявленья - Лапы прочь от тела!
Собачка от обиды заскулила…
Но «тело» встало и, погладив смело
Собачку, ругань Холмсу запретило!
Холмс ошалевший с Ватсоном на пару
Уселись мягким местом на репейник…
Собачка перестала быть кошмаром,
Ей подарили именной ошейник.
На службу взяли - Холл стеречь от вора,
Где нынче веселясь, а не со зла,
Она играет в прятки с Бэримором,
Кидаясь на него из-за угла…

Свет!Это просто шедевр!!!(*) (F) (F) (F) (F) (F) Так хохотала,что моя собачуля лаять начала!!:-D

Урок фехтования
Посреди фехтовального зала
Ты, решительно злая как черт,
Обнаживши рапиру, сказала:
- Защищаться извольте, милорд!
Я своей незатронутой честью
Вас клянусь превратить в решето!..
Осененный благою столь вестью,
Я воскликнул: - Но, право, за что?
- Ни за что. В том-то суть вся и дело, -
Прошипела ты, хищно сопя.
Я свой рот приоткрыл обалдело,
Лишь с трудом понимая тебя.
Сим образчиком логики женской
Оглушённый почти наповал,
Но не склонный всё ж сдохнуть, как Ленский,
Со стены я рапиру сорвал.
Застучали твои босоножки
На ногах неземной красоты;
Со стремительной грацией кошки
Сокращала дистанцию ты.
- Кис-кис-кис!.. - Произнес я с укором.
Ты в ответ простонала: - Убью!.. -
И неистовым выпадом скорым
Завершила атаку свою.
Я, сражённый, вскричал неприлично,
У твоих распластавшись у ног;
Ты оскалилась и символично
Мне приставила к сердцу клинок
.
И, зажавши смертельную рану,
Нестерпимо терзавшую плоть,
Я постиг, сколь большого барана
Ты сумела во мне заколоть.
"О, прозренье в минуту ухода!" -
Я подумал и молвил, хрипя:
- А ты знаешь, ведь все эти годы
Я любил-то одну лишь тебя!..
Зарыдав, ты отбросила шпагу;
Я, рыдая, на локте привстал
И целебную, сладкую влагу
Всех твоих поцелуев впитал.
А потом я извлёк твое тело
Из костюмчика цвета бордо,
И меня ты убить расхотела,
Ибо было на сей раз за что.

Детский , пионерский стишок:
Сева на древо за вишней полез,
Сторож Матвей вынимает обрез.
Выстрел! Раздался пронзительный крик
"Сорок второй!" - ухмыльнулся старик
звучал бы у классиков следующим образом:

О. Хайям
Плеч не горби, Матвей, и не нужно рыдать.
Гибель Севы ты можешь легко оправдать -
Столько вишен спас выстрелом, слава Аллаху!
Значит, осенью будет наливка опять.

В. Шекспир
Любовь и смерть близки как две руки,
Но думал ли о том несчастный Сева,
Когда, морали общей вопреки,
Тайком полез за вишнями на древо?
Да, он любил! Любил их нежный вкус,
Их аромат, их сладкий сок и мякоть.
Но вынести не смог любовный груз,
И проиграл...О нём не надо плакать.
От бурной страсти обретя покой,
Лежит теперь он в зарослях шалфея,
Сражённый справедливою рукой
Сурового апостола Матфея.
По-разному приходит к нам любовь,
Но плата за неё известна - кровь.

И. Крылов
Проказник Сева, малый лет семи,
Считал, как говорят, себе на горе,
Что вишни слаще на чужом подворье.
Подобное случается с детьми.
Хоть маменька по десять раз на дню
Твердила: "Бог воров накажет строго",
Но Сева все слова про Бога
Воспринимал как болтовню.
Решив откушать вишен всласть,
К соседу - шасть!..
В саду он с ловкостью медведя
Залезть на дерево сумел,
Но так при этом нашумел,
Что всполошились все соседи.
И вот уже из-за ветвей
На Севу смотрит дед Матвей.
Он, паутинку сняв с лица,
Одним движеньем быстро, ловко
Из-под полы достал винтовку
И взял на мушку стервеца.
Дуплет! Посыпалась листва,
И старец хмыкнул: <<Сорок два...
Не хочешь пулю в свой живот -
Не разевай на плод запретный рот.

А. Пушкин
Июльским солнышком согретый
Мне с детства дорог запах лета
И спелых вишен аромат.
Читатель, ты, наверно, тоже,
Когда был малость помоложе,
Любил в соседский сад залезть,
Чтоб ягод с дерева поесть.
Вот точно так же юный Сева,
Увидев пышные сады,
И соблазнившись на плоды,
Решил отведать вишен с древа.
И ранним утром, словно вор,
Тайком полез через забор.
Не знал шалун, что спозаранку
Недрёмный страж сей, дед Матвей,
Покинув тёплую лежанку,
В саду укрылся меж ветвей.
И прихватил с собой берданку,
С которой в грозную " гражданку "
Уже командовал полком,
Слыв ворошиловским стрелком.
Он на непрошенного гостя
В прицел оптический глядит -
Хлопок! и Сева вниз летит,
Ломая сучья, ветки, кости.
Убит воришка.
Сторож рад,
Зарубку ставит на приклад

М. Лермонтов
Скажи-ка, деда, как так вышло,
Во всех садах пропали вишни
На целую версту?
И лишь у нас вокруг беседки
От спелых вишен гнутся ветки,
И смотрят с завистью соседки
На эту красоту.
Ох, любопытен ты, Ванюша!
Но если хочешь знать, послушай -
В деревне тут, у нас
Шпана шалила этим летом.
Нагрянут ночью, а к рассвету
В саду следа от ягод нету.
И так из раза в раз.
Сначала жители роптали
И письма-жалобы писали,
Прося шпану унять.
Но от начальства мало толку,
И вот тогда я втихомолку,
Достав из подпола двустволку,
Стал вишни охранять.
Да, нелегко достались вишни.
Бандитов сорок, даже с лишним,
Поймали мой жакан.
Последней жертвою был Сева.
Его я срезал прямо с древа.
А не захаживай налево,
Отпетый хулиган!
Зато теперь у нас порядок,
Никто в садах не топчет грядок
И ягоды не рвёт.
Вздохнули люди с облегченьем.
А я тебе на день рожденья
Сварю вишнёвое варенье
И сделаю компот.

Н. Некрасов
В каком году - неведомо,
В каком краю - не сказано,
В деревне возле озера
Жил старый дед Матвей.
Росла у дома древняя
Развесистая вишенка -
Одна отрада дедушке,
Души не чаял в ней.
Но как-то тёмной ноченькой
Соседский отрок Всеволод
Незваный и непрошенный
Прокрался, словно тать.
Решил по злому умыслу
Затеять штуку скверную
И с вишенки Матвеевой
Все ягоды сорвать.
Достал с заветной полочки
Старик свою двустволочку
И жахнул метким выстрелом
Злодею прямо в лоб.
А труп упрятал дедушка
В могилку возле вишенки
И сверху посадил ещё
Петрушку и укроп.

И. Северянин
Это было в деревне в середине июля,
Когда сочные вишни созревали в саду,
Когда вечером синим пела песни зозуля,
И лягушки ей хором подпевали в пруду.
Ах, пурпурные вишни квинтэссенция лета,
Вы магнит для поэтов и мечта поэтесс.
И поэтому Сева, несмотря на запреты,
На Матвеево древо грациозно полез.
В тишине грянул выстрел, и смертельная пуля
Погубила поэта, погасила звезду...
Это было в деревне в середине июля,
Когда сочные вишни созревали в саду.

С. Есенин
Плач тальянки еле слышен,
А на огненной заре
Заалели гроздья вишен
У соседа во дворе.
На скамейке возле хлева
Парень девке подмигнёт -
Жди, подруга-королева,
Севка ягод принесёт.
Вечер бархатный спустился,
А в тени густых ветвей
С карабином притаился
Хитрый сторож дед Матвей.
В чарах звёздного напева
Мотыльки пустились в пляс.
Не дождётся Севку дева -
У Матвея меткий глаз.

Б. Пастернак
Писать об этом нелегко,
Но было дело:
Алела вишня высоко.
Одна алела.
Рассудок Севе говорил:
"Не лезь! Не близко",
Но дух упрямства победил,
Хотелось риска.
Направо бросил цепкий взгляд,
Потом налево,
Забыл лишь посмотреть назад,
К несчастью, Сева.
Он вверх по дереву тайком
Полез несмело.
Алела вишня высоко.
Одна алела.
Наверно, Севе на беду,
Назло Морфею
Не спится сторожу в саду,
Стрелку Матвею.
Заметил "гостя" и узнал
Повадку вора.
И прозвучал в тиши сигнал -
Щелчок затвора.
Сверкнул, как стеклышко очков,
Зрачок прицела.
Алела вишня высоко.
Одна алела.
И вот уж Всеволод достиг
Желанной ветки,
Но грянул выстрел в этот миг,
И очень меткий.
Так, нитку жизни оборвав
На верхней ноте,
Матвей пометил: "Сорок два"
В своём блокноте.
На землю сорванным листком
Летело тело.
Алела вишня высоко.
Одна алела.

Б. Пастернак
Писать об этом нелегко,
Но было дело:
Алела вишня высоко.
Одна алела.
Рассудок Севе говорил:
"Не лезь! Не близко",
Но дух упрямства победил,
Хотелось риска.
Направо бросил цепкий взгляд,
Потом налево,
Забыл лишь посмотреть назад,
К несчастью, Сева.
Он вверх по дереву тайком
Полез несмело.
Алела вишня высоко.
Одна алела.
Наверно, Севе на беду,
Назло Морфею
Не спится сторожу в саду,
Стрелку Матвею.
Заметил "гостя" и узнал
Повадку вора.
И прозвучал в тиши сигнал -
Щелчок затвора.
Сверкнул, как стеклышко очков,
Зрачок прицела.
Алела вишня высоко.
Одна алела.
И вот уж Всеволод достиг
Желанной ветки,
Но грянул выстрел в этот миг,
И очень меткий.
Так, нитку жизни оборвав
На верхней ноте,
Матвей пометил: "Сорок два"
В своём блокноте.
На землю сорванным листком
Летело тело.
Алела вишня высоко.
Одна алела.

А. Барто
Не укрыла Севу ветка,
Дед Матвей стреляет метко.
От воришек вишни спас
Сторож сорок с лишним раз.

Р. Рождественский
Об этом, товарищ, не вспомнить без слёз.
Стоял возле речки богатый колхоз.
Там в пышном саду, что у края села,
Высокая вишня,
Высокая вишня,
Высокая вишня привольно росла.
Сынок председателя, шустрый малец
Решил, пока занят на поле отец,
Залезть в этот сад и ни свет ни заря
Общественных вишен,
Общественных вишен,
Общественных вишен поесть втихаря.
На дерево Сева стремительно влез,
Но сторож заметил и поднял обрез.
Взметнулись вороны как чёрный салют:
А люди решили,
А люди решили,
А люди решили ученья идут.
Стоял председатель в глубокой тоске,
Сползала скупая слеза по щеке.
Но сторожу он, несмотря на печаль,
За верную службу,
За верную службу,
За верную службу повесил медаль.

Л. Филатов
Из знакомых мне людей
Рыжий Севка-прохиндей,
Заявляю фицияльно,
Был ворюга и злодей.
Подтверждаю, энтот гад
Трижды лез в Матвеев сад,
Тырил ягоды мешками.
Вон, под вишней компромат.
Ну, Матвей-то не дурак,
Сам всё знает, что да как.
Сел с ружьём в саду в засаду,
Чтоб пресечь сей кавардак.
Видит, Севка словно тать
Лезет вишню обметать.
Он и выстрелил навскидку.
В чём пронблема, вашу мать?..
Да, конфуз на энтот раз
Приключился здесь у нас:
Целил в задницу и солью,
А попал-то пулей в глаз.
Не понять, ядрёна вошь!
Сорок раз одно и то ж.
То ли мушка покосилась,
То ль он в снайперы не гож?.

Дерзкий вызов
Допивая искристое кьянти
На приеме у герцога N.,
В этом Богом забытом Брабанте
Я увидел графиню Мадлен.
Я сразил ее огненным взглядом.
"Mon amour!" - сорвалось с ее губ.
Бледный муж, находившийся рядом,
Был, естественно, гадок и глуп.
С грациозностью раненой птицы
Протянула мне руку Мадлен,
И она заалела в петлице
Сюртука от маэстро Карден.
Муж безумно глядел через столик
И, естественно , приревновал.
Он с презреньем сказал: "Алкоголик!"
Я с усмешкой наполнил бокал.
В окруженье принцесс и маркизов
Я одернул манжет, а затем
Графу бросил перчатку и вызов,
А графине букет хризантем.
Я сказал: "Есть большая поляна
За заброшенной виллой в саду...
Для тебя этот день обезьяна,
Станет черным, как ночь в Катманду!
Ты расплатишься, словно в сберкассе,
Алой кровью за гнусный поклеп,
И тяжелая пуля расквасит
Твой набитый опилками лоб.
А когда за заброшенной виллой
Ты умрешь, как паршивый шакал,
Над твоей одинокой могилой
Я наполню шампанским бокал!"(D)

Они встретились в августе жарком.
Крым и солнце, вода и песок.
Вечерами гуляя по паркам,
Он шептал ей в горячий висок:
-Я в Москве - бизнесмен, новый русский,
Дома - вилла и кабриолет,
Одеваюсь в бутике французском...
А она говорила в ответ:
-Я - актриса. Играю я роли
Те, к которым стремится душа.
Вот недавно вернулась с гастролей
По Германии и США.
В моей жизни хорошего мало:
Интервью, кавалеры, цветы...
Я признаюсь Вам честно, устала
Быть для всех воплощеньем мечты.
И такие ведя разговоры,
Продолжали курортный роман.
Солнце, море и Крымские горы...
Только ехать пора по домам.
На прощанье болтали о моде
И какой ей купить лимузин.
Он вернулся к станку на заводе,
А Она - в овощной магазин.

Болит, свербит моя душа,
сменяя страсти воздержанием;
невинность формой хороша,
а грех прекрасен содержанием.


В сезонных циклах я всегда
ценил игру их соблюдения;
зима - для пьянства и труда,
а лето - для грехопадения.


Что я смолоду делал в России?
Я запнусь и ответа не дам,
ибо много и лет и усилий
положил на покладистых дам.


Я устал. Надоели дети,
бабы, водка и пироги.
Что же держит меня на свете?
Чувство юмора и долги.


Мужчина должен жить не суетясь,
а мудрому предавшись разгильдяйству,
чтоб женщина, с работы возвратясь,
спокойно отдыхала по хозяйству.


С неуклонностью упрямой
все на свете своевременно;
чем невинней дружба с дамой,
тем быстрей она беременна.


В мечтах отныне стать серьезней
коплю серьезность я с утра,
печально видя ночью поздней,
что где-то есть во мне дыра.


Есть женщины осеннего шитья:
они, пройдя свой жизненный экватор,
в постели то слезливы, как дитя,
то яростны, как римский гладиатор.


Меняя в весе и калибре,
нас охлаждает жизни стужа,
и погрузневшая колибри
свирепо каркает на мужа.


Непоспешно и благообразно
совершая земные труды,
я аскет, если нету соблазна.
И пощусь от еды до еды.


Предпочитая быть романтиком
во время тягостных решений,
всегда завязывал я бантиком
концы любовных отношений.


Спалив дотла последний порох,
я шлю свой пламенный привет
всем дамам, в комнатах которых
гасил я свет.
И.Губерман

Природа тянет нас на ложе,
судьба об этом же хлопочет,
мужик без бабы жить не может,
а баба - может, но не хочет.


Мы счастье в мире умножаем
(а злу - позор и панихида),
мы смерти дерзко возражаем,
творя обряд продленья вида.


Люблю, с друзьями стол деля,
поймать тот миг, на миг очнувшись,
когда окрестная земля
собралась плыть, слегка качнувшись.


Едва смежает сон твои ресницы -
ты мечешься, волнуешься, кипишь,
а что тебе на самом деле снится,
я знаю, ибо знаю, с кем ты спишь.


Ость женщины, познавшие с печалью,
что проще уступить, чем отказаться,
они к себе мужчин пускают в спальню
из жалости и чтобы отвязаться.


Он даму держал на коленях,
и тяжко дышалось ему.
есть женщины в русских селеньях -
не по плечу одному.


И дух и плоть у дам играют,
когда, посплетничать зайдя,
они подруг перебирают,
гавно сиропом разводя.


Мужик тугим узлом совьется,
но если пламя в нем клокочет -
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.


Мы заняты делом отличным,
нас тешит и греет оно,
и ангел на доме публичном
завистливо смотрит в окно.


Блажен, кому достался мудрый разум,
такому все легко и задарма,
а нам осталась радость, что ни разу
не мучились от горя от ума.


Люблю величавых застольных мужей -
они, как солдаты в бою,
и в сабельном блеске столовых ножей
вершат непреклонность свою.


Под мнение прельстительных романсов
красотки улыбаются спесиво;
у женщины красивой больше шансов
на сччастье быть обманутой красиво.


Женившись, мы ничуть не губим
себя для радостей земных,
и чем жену тем больше любим,
тем больше любим дам иных.

Я принца ждала, у окна замирая.
На белом коне и в пурпурных одеждах.
Зачатое чувство в себе ощущая,
Я зреющей почкой копила надежду.
С тобой уносилась мечтами далёко
На солнечный брег перворожденной пыли.
Где самой большой и широкой дорогой
Нам станет тропинка примятой ковыли.
И там, в шалаше из заботливой ивы,
Сплетаясь причудливей веток жилища
Мы будем предчувствовать тела порывы
Легко позабыв про духовную пищу…
Ты в смокинге алом на белом «Феррари»
Вошел в мою жизнь, широко и с размахом
Эй, ангелы в белом, зачем промолчали,
Что берег мечты крыт не пылью, но прахом?!
Шалаш превратился в банальную виллу…
Зачем ожиданием личико морщить?
Чтоб видеть достатка и светскости силу?!!
Как все-таки жизнь может грезы опошлить!(H)

Я шёл спасать вас от Дракона.
Дракон был редкостно свиреп,
И близ границы Арагона
Он жрал Прекрасных Дам как хлеб.
Я подъезжал к его берлоге
На обессиленном коне,
Чьи стёртые о камни ноги
С трудом повиновались мне.
Паршивая была работа
Скакать, забралом дребезжа.
От нервного, с похмелья, пота
Доспехи разъедала ржа.
С Драконом мне не разминуться
Помог ваш слишком броский бюст.
Я предложил коню заткнуться
И въехал в близцветущий куст.
Дракон был крупный, с лишним весом,
Распространял огонь и дым,
На вас взирая с интересом,
Что не был чисто пищевым.
Он вас хотел как самку втуне;
Его мужское естество
Пускало огненные слюни,
Стекавшие с губы его.
"Что у Прекрасных Дам за свойство
К Драконам вечно попадать? -
Вопрос хотелось вне геройства
мне риторический задать. -
Конечно, дело все в награде, -
Я мыслил, слушая ваш визг, -
Но дамских прелестей лишь ради
Оправдан ли подобный риск?
За подвиг мой своей любовью
Вы не преминете воздать,
Но это лишь при том условьи,
Что состояние здоровья
Позволит мне её принять.
Вот буду я, к примеру, ранен
Не в руку, скажем, и не в бровь,
И стану гож, как христианин,
На чисто братскую любовь!
- Спасите!!! - В ужасе и боли,
Привязанная к двум столбам,
Вопили вы согласно роли,
Не мною отведённой вам.
Я драться не хотел с Драконом
(Дракон мог сильно покусать).
Но я был Рыцарь. По законам
Мне надлежало вас спасать.
Вы числились средь Дам Прекрасных,
И этот непреложный факт
Мешал и думать о соблазнах
Нарушить рыцарский контракт.
И, за любовь Прекрасной Дамы
Хлебнувши грамм порядка ста,
Я с видом принца Гаутамы
На сцену вышел из куста.
Узрев меня на чуть не павшем
В глубокий обморок коне,
Дракон расстался с телом вашим
И радостно пополз ко мне.
Я, как приговорённый к казни,
Прощальный выдал вам оскал.
"Могла бы быть и по-Прекрасней", -
Решил я вдруг и ускакал.

А это очень грустное..
Ври, милок, и я вернусь.?
Только очень ври.
Ври про счастье, ври про грусть
С ночи до зари.
Ври, что пара мы с тобой,
Ври, что любишь ты.
Что приятель голубой, и его цветы.
Что трусы надеть забыл, торопясь вчера,
Что контракт подписан был только в 5 утра.
Ври, что шефа с псом его подвозить пришлось.
Ври, что псина у него- блондоальбинос.
Ври, милок, и я вернусь,
Красок не жалей.
Пусть пророчат: разведусь и твердят: "налей,
Выпей горькое вино за помин души!"
Ври, и пусть полным-полно на ушах лапши.
Ври, милок, и я вернусь
Бабам всем назло.
Кто не ждал меня, та пусть скажет:"не свезло..."
Не понять, не вравшим им как от ссор и драк
Слеповерием своим я спасла наш брак.
Что трепло ты, будем знать только мы с тобой...
Просто ты умеешь врать, как никто другой.

Он жарко смотрел на неё. По-испански.
Пытался язык применить. Итальянский.
Играл на контрастах. Был скуп. По-немецки.
Потом оказалось, что нищ. По-советски.
В кафе за углом он нажрался. По-русски.
Но силы нашел и любил. По-французски.
А утром, сожрав у бедняжки всё виски,
Он тихо ушел. И пропал. По-английски

Коварному изменщику....
Как просто и сложно все это-
Мой Клайд, я не шла на обман:
Моя не вступала "Беретта"
Хоть в "Кольте" пустел барабан...
И первым патроном, любимый,
Ты лишь раззадорил меня
Подумала - рядом мужчина,
А ревность - такая херня!
Вторая меня зацепила.
Не то чтобы сильно, но все ж...
Царапина...Зря не лечила.
Надеялась - сам все поймешь.
А третья меня подкосила...
В живое, как в масло вошла.
С какой-то неистовой силой
Боролась, но...лучше б ушла.
Четвертая пуля, как доза
Заставила вспомнить себя.
Я встала в нелепую позу -
Смеялась, теряя тебя.
А пятая где-то застряла-
Вросла и нельзя удалить.
Не ты...Я себя умоляла -
Понять, ВСЕ забыть и простить.
Но вот она - пуля шестая
Последняя в "Кольте" твоем
"Сместилась" и я угасая,
Себя отпеваю живьем.
За всё, разряжая "Беретту"
В тебя, мой единственный Клайд,
Меня добивавшей вендеттой
Я лишь охраняла свой прайд..

Время устало спешить и замедлило бег,
И за окном оглушительно падает снег.
Пусть этот мир, как «Титаник», уходит ко дну,
Больше тебя никогда не оставлю одну.
Полночь, бутылка мадеры, разбитый фужер.
Что нам надежды? – пускай умирают уже.
Кто бы ни крался за нами по свежим следам,
Знай, что тебя ни за что никому не отдам.
Все эдельвейсы со склонов, все звёзды с небес…
Всё, что захочешь – всё, милая, только тебе.
Радуйся, смейся, устрой именины души:
Я на тебе наконец-то жениться решил!

Двенадцать пьяных *англичан,
Гурьбой пристали как-то к немке.
Двенадцать лбов и каждый пьян,
Прижалась в страхе немка к стенке.
Из немки визг,из немки крик:
-НАЙН, НАЙН!!!(оставьте,мол, в покое)*
Британцы поняли всё в миг,
И удалились...лишних трое.
*найн-по немецки НЕТ
*найн-по английски ДЕВЯТЬ