КОММУНАЛКА "РУССКАЯ АМЕРИКА"
 

Вообще-то эту незанятую жилплощадь обнаружил Славик. Он покрасил дверь, написал химическим карандашом номер и повесил звонок. Это было давно. Теперь Славик служит в жилконторе, живёт этажом выше, но каждый день заходит проследить за порядком и утихомирить жильцов.

Народ здесь проживает благожелательный и добродушный. Но, как везде, случались и диспуты. Тогда оппоненты бились, не щадя ни себя, ни противника. Кстати, в разгар такой драки я и появился после личной драмы. Добрая Оля Бабиченко разрешила переночевать в прихожей, до этого я уже неделю жил на улице. Оля -- ответственный квартиросъёмщик, но однажды уехала с дочкой на неделю в деревню, да так и не вернулась. С тех пор показания счётчика записывает Олег, который пустил в квартире разветвлённый корень. Счётчик висит рядом с каморкой без окон. Здесь сожительствовали Антипова (первая, их было две) и Фролов. Сюда, поближе к лестнице, и прописал меня Славик, когда выселил Фролова по кляузам жильцов. Александру I били всем сплочённым коллективом, но до того, как её унесли санитары, она успела всех изрядно искусать. После них я здесь ничего не менял, (да тут ничего и не было, разве что плакаты), только врезал замок, чтоб с пола дотянуться.

Кроме счётчика на стене висит телефон. Он испорчен напрочь, но им пользуются, называют "личкой". Прихожая большая и сумрачная, поэтому в неё сваливают всякий хлам. Вот идиотская зелёная шляпа, не знаю чья, а маленькие белые кроссовки -- Светы Ларсен. Она бегала по утрам и как-то раз привела меня домой, когда мне не хватило горючего дотянуть до аэродрома. Я возвращаюсь под утро и соседи не любят открывать мне дверь. Спать на скамейке возле парадного, под акацией, значительно полезнее для здоровья, чем в подъезде, где душно и каждый норовит на тебя наступить.

Валяются изодранные джинсы вероятного противника. Одна юная особа отхлестала меня ими по лицу (и слава Богу, а то бы уже сидел). Когда на лестнице встретил её снова, привёл предъявить список жильцов, чтоб не думала, что бомж.
В моей комнатке, похожей больше на кладовку, ничего интересного нет, разве что какая-то литературная газета за январь прошлого года. Я её всё-ещё читаю.
Если в прихожую выходит только моя дверь, то в коридор -- все остальные. Через стенку от меня жил Миша Штальман, я ему единственный товарищ... в подкидного дурака.

Между счётчиком и телефоном висит общественный карандаш, но Олег Сахно носит свой. Говорит, что разносит людям пасту, каждый день, кроме субботы, (по субботам в "Русской Америке" вообще никто не работает, только я открываю дверь в прихожую, чтобы чуть светлее было, и демонстративно починяю примус. Оживить его шансов нет, да он мне и не нужен, просто здорово громыхает), но я ему не верю. Он эрудит, я подозреваю, что он как-то связан с кинематографом, наверное играет разносчика пиццы, -- когда жена меня выгнала, я видал такие фильмы.

Если Сахно, "не она и не оно", -- это клан, то Дан -- наоборот, не имяи не кличка, а фамилия. Дан прославился, когда во время очередногоскандала принёс пыльный бордовый мешочек и усадил желающих играть влото. С тех пор играют каждый день. В отличие от обычного лото,победитель определяется голосованием. Дан занимается не знаю чем, ночем-то серьёзным и загадочным, кроме того, он качок и тренируеткакую-то малоизвестную мышцу, назначение которой, возможно, знаеттолько Боря, потому что грозит катеттером в дверную щель Олеговойкомнаты, где они играют в буриме.

Сначала "Русская Америка" обычно возилась в песочнице, с совочками и ведёрками, потом подросла и, после того, как кто-то с кем-то впервые уединился вечером на качелях, стала зависать в парадном, поделившись по вкусовым предпочтениям. Потом стали разгораживать Славиково жилище перегородками, потом объединять комнатки, съезжать в неизвестном направлении, иногда заходить за оставленными соседям предметами обихода.
Первую на моей памяти драку я уже вспоминал, а последняя случилась совсем недавно, во время одного такого переселения. Бой был немноголюдным и скоротечным. Начался в буриме, закончился в коридоре, где Леночка Гольдвехт с Мариной Лавко (в синем углу) и Боря-Шомроним (в красном), делили Ленину перину, пока не порвали. Пару обрывков унёс к себе я, подновить ватник.

Стены коридора от прихожей до санузла, где он поворачивает налево, ккухне, крашены панелью серо-зелёной краской, похожие только в комнатеИрины Раимовой, девушки строгой и постоянной, она за всё-время стены неоклеивала и не перекрашивала.
Раньше в коммуналке было людно,сейчас -- не очень. Но я не зря брожу в полупустой квартире, я ищумелочь по плинтусам. Записки эти никому не буду показывать, как хватитна пиво -- уйду, а текст сверну, обмотаю скочем и спрячу в сливнойбачок, на радость того, кто их найдёт, когда он расколется. Ведьсначала Ольга Пигуль следила, чтобы унитаз чистили патентованнымисредствами, а теперь -- кто во-что горазд...

Ромочка ты просто чудо, талантище такой.(Y)(Y)(Y)(Y)(Y)
Я читала зажимая рот (H)что бы мои сотрудники не поимели такого желания заглянуть ко мне в комп.

Начался в буриме, закончился в коридоре, где Леночка Гольдвехт с Мариной Лавко (в синем углу) и Боря-Шомроним (в красном), делили Ленину перину, пока не порвали. Пару обрывков унёс к себе я, подновить ватник. (Y)(Y)(Y)(Y)(Y)(Y)(Y)(Y)(Y)(Y)(Y)(Y)(Y)(Y)(Y)(Y)(Y )(Y)(fr)(fr)(fr)(fr)(fr)(fr)(fr)(H)(H)(H)(H)(H)(H) (H)(H)