Что же касается моего отношения к евреям и к ужасному кишиневскому событию, то оно, казалось бы, дoлжно быть ясно всем тем, кто интересовался моим мировоззрением. Еще не зная всех ужасных подробностей, которые теперь стали известны потом, я по первому газетному сообщению понял весь ужас совершившегося и испытал тяжелое смешанное чувство жалости к невинным жертвам зверства толпы, недоумения перед озверением этих людей, будто бы христиан, чувство отвращения и омерзения к тем так называемым образованным людям, которые возбуждали толпу и сочувствовали ее делам и, главное, ужаса перед настоящим виновником всего, нашим правительством со своим одуряющим и фанатизирующим людей духовенством и со своей разбойничьей шайкой чиновников. Кишиневское злодейство есть только прямое последствие проповеди лжи и насилия, которая с таким напряжением и упорством ведется русским правительством".
*
* Толстой утверждает, что не может заниматься деятельностью публициста и что он занят только религиозными вопросами. А между тем, он написал 164 законченных и 126 незавершенных статей, трактатов, книг, обращений и прочих вещей, посвященных самым актуальным жизненным проблемам. Среди них и "Не могу молчать!," и "Рабство нашего времени," и "Не убий". За несколько месяцев до смерти, Толстой прочитав глубоко взволновавшую его статью Короленко о смертной казни "Бытовое явление", рыдая, пишет ему письмо, ставшее позже общественным достоянием. Его душа болела и за убийц, и за насильников, и за членов секты хлыстов, но только не за евреев. Для него еврейский вопрос (в период страшного антиеврейского террора 1905-07г.г.) стоял, по его словам, "на 81-ом месте".

__________________
Бывают моменты, когда человек тебе что-то очень увлеченно рассказывает, а ты смотришь человеку в глаза и понимаешь — от души пиздит!