Везите меня, санки, в детство...
Где мне совсем не больно падать,
Где «Чур» от всех напастей средство,
Где каждая снежинка – радость…
Где папа – молодой и сильный,
Где плакать хочется без мамы,
Где лес и розовый, и синий,
А Дед Мороз такой румяный.
Где ничего вкусней сосульки,
Где сам себе игрушки клеишь,
Где каша манная в кастрюльке,
А апельсин, когда болеешь.
Где горькая микстура в ложке,
Где с пенкой молоко в стакане,
Где в плед завернутая кошка,
Где тетя Валя на экране.
Где мандарины пахнут елкой,
Где под столами новоселье,
Где нос кусает шарфик колкий,
Где угол – плата за веселье.
Где кубики "Гематогенки"
Ещё вкуснее шоколадки.
Где вечно сбитые коленки.
Где с промокашками тетрадки.
Где счастье – если мама дома,
Где горе – если спать ложиться,
И ничего ценней альбома,
И ничего страшнее «Мыться!»
Где примерзают руки к санкам,
И где еще не стыдно плакать…
Вези меня вперед, ледянка!
Ты знаешь, я умею падать!!!

Однажды посмотрев назад,
Вдруг понимаешь - все не так...
Что не любили,как хотелось,
Что не старались,как моглось,
Что маленькими ждали зрелость,
А повзрослев, мы вспоминали,
Как клёво нам детьми жилось.
Что много зря мы обижались.
Рубили на корню, с плеча.
С любимыми мы расставались,
Не думав, резко, сгоряча...
Сжигали нужные мосты,
В колодец с гордостью плевали,
Теряя веру и мечты,
За дело "правое" шагали.
Но вот, однажды, что-то как-то
Тебя заставит оглянуться,
И прокрутив все многократно,
Вдруг все понять,и вмиг очнуться.
И хочешь много изменить,
И жизнь прожить совсем иначе.
Но прошлое нам возвратить -
Невыполнимая задача.
Так может надо, господа,
Чтобы о прошлом не жалеть,
Жить лучше, а не как всегда,
И в будущее иногда смотреть?!.

На Земле безжалостно маленькой
Жил да был человек маленький.
У него была служба маленькая.
И маленький очень портфель.
Получал он зарплату маленькую…
И однажды — прекрасным утром —
Постучалась к нему в окошко
Небольшая, казалось, война…
Автомат ему выдали маленький.
Сапоги ему выдали маленькие.
Каску выдали маленькую
И маленькую — по размерам — шинель.
…А когда он упал — некрасиво, неправильно,
В атакующем крике вывернув рот,
То на всей Земле не хватило бы мрамора,
Чтобы вырубить парня в полный рост!

Как в чаще,
В юности тревожной,
Не глядя слишком далеко,
О жизни думается сложно,
А совершается легко.
Зато теперь,
Как в старой роще,
Просторней стало и видней.
О жизни думается проще,
А совершается трудней.
Илья Сельвинский

Мои друзья мне всё прощали:
Дурной характер, спесь и лень.
Враги стреляли из пищали
И не давали спать весь день.
Всю ночь друзья оберегали
Меня от бурь, хандры, скорбей.
Враги - лишали всех регалий,
Что я собрал, как скоробей.
Друзей судьбина раскидала
На север, запад, юг, восток...
Враги всё рядом. Всё им мало.
Всё ждут, чтоб кровью я истёк.
Друг издали письмо мне пишет:
Мол, как дела, как жив-здоров...
И только враг в затылок дышит -
Всё так же злобен и суров.
От друга я приму упреки,
За радость радостью воздам...
Но за полезные уроки
Дай Бог здоровья и врагам!

Мимоходом
Где-то видел вас, а где - не знаю,
И припомнить сразу не могу.
Все же неуверенно киваю,
Даже улыбаюсь на бегу.
Сдержанно и чуть недоуменно
Вы мне отвечаете кивком,
Тоже вспоминая напряженно:
Вам знаком я или не знаком.
Пять минут тревожит эта тайна,
Да и то, конечно, не всерьез.
Просто где-то видел вас случайно,
Двух-трех слов при вас не произнес.
Никакая память не поможет,
Нет, не помню вашего лица...
А ведь кто-то вас забыть не может
И не позабудет до конца.

Где ты,принц?


Мне женщин жаль-ведь принцев мало
И жизнь пройти прийдётся босиком,
Но вас обняли дети-и счастье засияло!
А принц?Бог с ним-без него мы проживём!


Обнявши маму,дети вопрошают:
Ну,почему ты плачешь,мам?“
-“От счастья,,хотя чего-то *не хватает
И муж приходит вечно пьян!

Но всё пройдёт-вы будете большие,
И счастье улыбнётся вам,
Вы у меня красивые такие!
Лишь принцам я вас ,доченьки,отдам!“

Мужчин мне жаль-ведь душа принцесы
Она,ведь,в каждой женщине живёт,
Но ваши алкогольные эксцессы
Любовь низводят в прах и она уйдёт...

Руд.Зоммерфельд

Расстрел.

Давно это было,но было-от этого нам не уйти:
Тогда на украинской вотчине фашисты были в пути.
По ходу сбирали евреев и гнали их на расстрелы
Дымились по сёлам церквушки,то бишь,евреев костелы.
Они никого не щадили-ни женщин,даже детей,
Земля почернела от горя при виде стОльких смертей.
Однажды стояла девчонка,нагая у самого рва,
Солдата сразила напротив святая её красота!
“Ich bin doch kein Henker-ich bin ein Soldat!“-
ЗверЯм в эсэсовской форме он *швырнул автомат!
Тотчас подскочили подонки и прочь его увели,
Евреи,горько заплакав, глазами его провели.
А дева смотрела на небо,молясь и надеясь,о Бог!
Увы, он уже приготовил свой небесный чертог.
Вот грянули выстрелы и застонала земля,
Людей невинно казнённых,принимая тела..
И заметался злой ветер от стонов и муки,
В уши фашистам шипел он:“Вы ссуки!“
И тучи пригнал он и заплакало тёмное небо,
Тела окропляя людей и девы прекрасное тело....
О,Дева еврейская!Спасла ли ты мир красотой?
Он стал лучше с спасённой солдатской душой!


Это стихотворение я написал под влиянием рассказа
старика-очевидца(он наблюдал эту сцену будучи мальчишкой).
Где именно на Украине я не знаю.Спросить уже нет возможности.

Она была плохой хозяйкой и хорошей любовницей. Она была красива, как рыжее Солнце, и слегка небрежна: то прядь выбивалась из прически, то некстати ломался ноготь. Она вся была скроена из музыки и совсем не умела петь. Она была потрясающе чуткой и резкой в движениях. Она была удивительно щедрой на слова и поступки и бесконечно привязанной к любимым вещам и плюшевым игрушкам. Она хранила в кошельке кошачий коготь. Она смотрела на звезды и расчетливо торговалась у каждого прилавка. Она вечно спешила, желая обогнать время, и постоянно опаздывала. Она проливала чай на скатерть, роняла сахарницу, теряла ключи от машины, забывала на почте записную книжку, копила в раковине грязную посуду, ходила в тапочках по дому, чтобы не цеплять босыми ногами мусор, подбирала на улице чужие перчатки, воровала сковородки из чувства справедливости, совершенно ей неведомого, материлась, как сапожница, и читала наизусть Шекспира, писала картины, длинные письма и совсем не умела сражаться, хотя кроме нее никто об этом не знал... Она впутывалась в истории и пахла кошкой. Она любила джаз, ярких мужчин и сумасшедшие вечеринки. С каждым днем она становилась все моложе. Пока кто-то не сказал о ней «была».
«Была», - и в этом слове появился безнадежный привкус лимона.
«Была», *- и треснул ее любимый бокал красным вином.
«Была», - и захотелось выть от неизбежности.

Память приходит кошкой... Тихо... На мягких лапах.
И, оказавшись близко, сразу – глаза в глаза.
Всюду тебя отыщет, будто знакомый запах.
Знает, что ты не сможешь памяти отказать.

Правдами оцарапав, тут же следы залижет,
будто бы зацелует жгучую колею.
Ластится, льнёт к коленям, чтоб оказаться ближе.
Чтобы из чашки сердца вылакать весь уют.

Память приходит кошкой... Тихо... По кромке ночи.
Только смахнуть попробуй – когти вопьются в плоть.
Цепкая хватка львицы.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * Память сегодня хочет
глубже в тебе остаться. Или тебя вспороть.

Крадучись, незаметно, в дом и ко мне заглянет.
(Ночь на любых широтах – это кошачий час.)
Жадно приникнет к сердцу, будто бы к валерьяне…

Память приходит кошкой... И приручает нас.