Интересный юмористический рассказ про историю Норвегии:

Недавно в одном из крестьянских дворов неподалеку от Рейкьявика, в старой соломе, на которой в былые времена спали древние исландцы, была найдена рукопись, не известная исследователям нордической литературы. Насколько можно понять, она представляет собой сборник произведений разных авторов и рассказывает о том, что они видели или слышали во время своих поездок в Норвегию.
Можно надеяться, что со временем издательство опубликует эту рукопись целиком, но мы считаем, что уже теперь норвежского читателя следует ознакомить хотя бы с какой-то частью тех ценных исторических фактов, которые содержит эта сенсационная находка. Поэтому мы решили перевести некоторые из найденных саг и дать им толкование. Это было нелегкой задачей, в частности потому, что некоторые листы утрачены, а некоторые сильно изгрызены мышами.
Совершенно ясно, что здесь мы имеем дело с двумя летописцами, причем оба они, судя по всему, посетили Норвегию примерно в 1070 году. У одного из них явно преобладали литературные интересы, и во время пребывания в Норвегии он встречался главным образом со скальдами и учеными. Его очень занимали споры о культуре, которые велись в Норвегии в этот период, и многое указывает на то, что он сам принимал в них участие. Во всяком случае, пишет он именно об этом, и мы считаем, что автор идентичен с неким Иваром Многословным, который бывал в те времена в Бергене.
Второй летописец интересовался, прежде всего, политикой и сам, очевидно, был активным политическим деятелем. Он, по-видимому, хорошо знал норвежских политиков и слышал немало любопытного, посиживая за кружкой пива с членами Тинга. Теперь мы знаем, что в те времена многие из них критиковали Исландию, считая, что эта страна слишком бедна и мала для того, чтобы быть самостоятельной. Они полагали, что для Исландии было бы благом сделать так, чтобы она беспошлинно ввозила в другие страны шерсть и баранину, а взамен получала оттуда то, что ей нужно, по ценам, которые установят эти страны. Кроме того, иностранцам следовало бы, по их мнению, предоставить равные с исландцами права на пастбища, а иностранные законы поставить выше исландских. Поскольку тогдашние исландские политические деятели так же любили поездить, как и нынешние, то для обсуждения этого вопроса в Норвегию приехала их делегация, в составе которой был некто Ион Лейрфьординг. Все говорит за то, что первую часть этих саг написал именно он.
Если кто-нибудь найдет, что люди, о которых повествуют переведенные нами саги, чем-то похожи на известных политических деятелей нашего времени, то это доказывает лишь то, что история повторяется.

Добавлено через 45 секунд
О дружинниках и их хэвдингах в Тинге

В то время когда Улаф Дружелюбный был королем Норвегии, в норвежском Тинге было много дружин, которые боролись за власть.
Самая большая дружина была у Эйнара Кроткого. В старинной боевой песне, которую они теперь пели редко и которую большинство из них забыло, они называли себя рабами. Поэтому они по-прежнему звались дружиной рабов, хотя многие из их хэвдингов были богаты и происходили из знатных семей. Эта дружина была предана своему вождю и считала, что только один Эйнар может управлять Норвегией. И поскольку они всюду так говорили, сам Эйнар и его дружина верили в это. В королевский совет Эйнар брал с собой и тех, кто был с ним во всем согласен, и тех, у кого было свое мнение. Но всегда получалось так, что тех, кто поддерживал его союз со страной, которую открыли викинги и назвали Винландом, было больше, чем остальных.

Торговые люди

Второй по величине в Тинге была дружина торговых людей. Больше других здесь говорили те, кто получал много золота за свои корабли, ходившие с товарами из одной страны в другую. Многие в этой дружине имели торговые лавки или изготовляли вещи, о которых говорили, что каждый должен их купить, чтобы не быть посмешищем для других.
Многие варили легкое железо, делали бумагу для каждодневных листков или сухие удобрения в мешках. Большинство людей в этой дружине очень хотели, чтобы Норвегия подписала Римское письмо, ибо они считали, что тогда те, кто имеет много, станут иметь еще больше. И это будет большим благом для всего народа.
Один из хэвдингов звался Бейнт Тощий. Его называли также Бейнт Горностай, потому что он обладал редким даром находить выход, когда с ним советовались о самых запутанных вещах. В его дружине люди не имели твердого мнения, но каждый думал по-своему и не думал одного и того же два дня подряд. Их называли дружиной непостоянных. Они во всем полагались на старую ведунью, которую звали Лина. Непостоянные приходили к ней и спрашивали совета о том, чего они не понимали. Тогда она гадала на кофейной гуще и говорила, что нужно делать. Но поскольку она была стара и лишилась зубов, то не всегда можно было понять, что она говорит и каким путем должна идти дружина. И каждый понимал ее по-своему.

Христиане

Была также в Тинге дружина христиан. Они называли себя так потому, что, по их словам, они больше верили в бога, чем люди в других дружинах. Они не пили крепких напитков, избегали легкомысленных забав и плясок.
Одна из дружин прежде называлась крестьянской. Но из-за того, что все меньше и меньше крестьян поддерживало ее в битвах, люди в этой дружине решили назвать ее иначе, так, чтобы новое имя пришлось по вкусу всем, и долго над этим думали. Они перепробовали много слов, но все их было трудно выговаривать, и тогда они решили назвать себя серединной дружиной. Некоторые из серединных людей считали, что им по-прежнему нужно думать о помощи крестьянам. Но Пер Далекий, который был вождем дружины, сказал, что было бы хорошо угодить всем.
Поэтому в крестьянских дворах серединные люди говорили о том, как хорошо они все устроят для крестьян и работников. Но в поселениях они говорили, что о помощи крестьянам они думают меньше, чем о благе для всех. И от этого произошла для дружины большая польза.

Финн Вспыльчивый

Самая малочисленная дружина была у Финна Вспыльчивого, и в этой дружине было больше мнений, чем людей. Некоторые считали, что если человек имеет понятие о том, как править страной, то он должен носить длинную бороду. Другие считали, что вся сила в волосах, как у человека, который жил давно и которого звали Самсон. Финн получал большую поддержку от тех, кто ходил в дома высших знаний и размышлял над тем, что сказано в маленькой красной книжке, написанной в Китае.
Ханс Кривая Трубка часто видел этих молодых людей в ящике для дальневиденья и говорил: «Почему Ханс не видит тех, кто моется и стрижет свои волосы и бороду? Или мыла не хватает в Норвежской стране, или безумие зашло так далеко, что их показывают как пример нашим детям?»
От этого дружина Финна имела малый успех.

О Римском письме
В те времена, когда за Хокона Старого Норвегией правил Эйнар Кроткий, люди из многих стран собрались в Риме и совещались, какой порядок нужно завести в Европе. И они решили, что ни одна страна не должна сама управлять собой, но всеми ими будут править из поселения, которое называется Брюссель, люди, забывшие родные места.
И в каждой стране иностранные и тамошние люди должны будут иметь одинаковое право вести торговлю, и заниматься ремеслом, и варить легкое железо, и делать ящики для дальневиденья и все прочее, за что можно получить золото. Те, кто ловит рыбу в море, смогут ловить ее и в фьордах других стран. Крестьяне будут получать настолько меньшую цену за свое зерно и молоко, что им придется перестать работать. Вместо этого они будут получать золото по старости, хотя сил еще не потеряли. Однако тем, кто ходит в лавки покупать свой насущный хлеб, придется платить за него больше, чем раньше, а разница пойдет крестьянам в тех странах, где лето длиннее, а поля обширнее. И когда какая-нибудь страна захочет установить новый закон, то его должны одобрить люди в Брюсселе, которые будут также иметь право изменять законы, принятые еще в давние времена.
Все это было записано в пергаменте, названном Римским письмом.
От этого договора должно было произойти великое благоденствие для всей Европы, и те, кто раньше был самым богатым, должен был стать еще богаче.

Текст письма

В Норвегии торговые люди очень радовались этому и говорили, что страну ожидает большая бедность и много несчастий, если она – сразу же и без спора – не согласится со всем, что написано в Римском письме. Они говорили, что Норвежская страна слишком мала, чтобы она одна собой управляла. Но если войти в Римское сообщество, то можно будет давать советы другим странам, а поскольку норвежцы умнее других, с их словами непременно будут считаться. Вот так возрастет могущество Норвегии, если отказаться от того, чтобы самим править своей страной.
Так же думали Эйнар Кроткий и Бейнт Тощий.
Серединные люди были против Римского письма и считали, что норвежцы должны править своей страной как прежде и делать это по своему разумению. Они боялись, что иностранные люди, которые придут в Норвегию, будут платить мало налогового золота. И когда Эйнар Кроткий объявил, что он поставит государственную печать под письмом, они зазвенели своими щитами и прокричали боевой клич. Некоторые кричали очень громко, а другие довольно слабо, и каждый из вождей остальных дружин понял это по-своему.
Часть людей из дружины рабов и непостоянных бились в этой сече вместе с серединными людьми под одним боевым знаменем.
Об этом было сложено много песен. Скальд из дружины торговых людей пел так:
Билет нужно брать
На автобус в Брюссель,
Брать поскорее.
Жизнь будет лучше,
Легче народу,
Когда люди из Рима
Страной будут править.
Эйнар Кроткий и Бейнт Тощий считали, что это очень хорошая песнь и тот, кто думает иначе, не обладает мужским разумом. Но один скальд из серединной дружины пел:
Темноволосые люди
Соблазнят наших женщин.
Обычаи Севера
Редко увидишь,
Говорить придется
На языке иностранном.
Под властью чужою
Будет радости мало.
Но на это Бейнт Тощий отвечал, что тем, кто так говорит, давно пора сменить свой боевой шлем на вязаную шапку.
Случилось так, что в это время правитель земли франков стал строить козни, чтобы не дать подписаться под Римским письмом тем странам, которые этого еще не сделали. Это ему удалось, и потому несколько лет на Норвегию не обрушивались несчастья, которые ей предсказывали сторонники людей из Брюсселя.
Но когда тот правитель потерял власть в стране франков, не подписавшие письмо опять завели об этом речь.

Правитель Норвегии

Теперь Норвегией правил Пер Далекий, и он пошел к своим людям и сказал, что если они не согласятся с Римским письмом, то ему придется оставить свое место. И от этого будет большой вред и для него самого, и для всех тех дел, которые он хотел сделать в Тинге. Он намекнул, что, когда будут обсуждать Римское письмо, он выставит трудные условия. Большинство серединных людей сказали, что это умная речь. Они разъехались по домам и рассказывали всем, что Пер сделает так, что римские люди не захотят взять норвежцев в свое сообщество.
И они стали говорить речи.
Но молодые отряды во всех дружинах и даже в дружине торговых людей были недовольны. Они прокричали боевой клич и сказали, что в этом деле они будут вместе и побратаются друг с другом. И они дали клятву, что все защитники Римского письма падут во всеобщем бою, который скоро будет. Многие в Тинге были напуганы этим и теперь стали осторожно выбирать слова, когда за кружкой пива говорили о Римском письме.
Пер Далекий подбирал слова так, что было много гаданий о том, за Римское письмо или против него он выступает. И когда Йон Посол отправил людям в Брюссель пергамент, в котором говорилось, что Норвегия может согласиться на все их требования и даже больше, Пер сказал, что он этого не хотел. Йон впал в гнев и сказал, что слова, к которым Пер прибегает, приходится переводить на нормальный норвежский язык, и поэтому легко ошибиться. И он не говорил «господин», когда обращался к нему, а только «ты, Пер».
Об этом было много злых рун в ежедневных листках, которые писали торговые люди. Позднее это назвали большой письменной битвой, и она едва не стала последней для Пера.
Когда пришло время говорить с людьми из Брюсселя, Перу не удалось вести с ними речи самому. И те из серединных людей, которые на это надеялись, ходили, уткнув носы в бороды. Но те из торговых людей, которые прежде считали, что их хэвдинг не годится в вожди их дружины, теперь говорили, что ни у кого нет такого разумения, как у него, когда надо толковать с чужеземцами. Они полагали также, что легче говорить с людьми из Брюсселя, чем договориться между собой в своей дружине…

О норвежцах и бергенцах

Во все времена, которые помнят люди, и даже еще раньше править норвежцами было очень трудно. Поэтому те, кому здесь принадлежала власть, становились знаменитыми по всей норвежской земле. Иногда править было настолько трудно, что никто из норвежцев не брался за это дело, ни с оружием, ни без него. Тогда посылали гонца к данам или свеям и просили их княжить. Случалось также, что просить их не требовалось: они приходили сами.
Такие времена нередко бывали благоприятными для той части норвежцев, которая редко упоминается в сагах и которую потом стали называть народом. Чем дальше находился король и его люди, тем лучше жилось народу.
Норвежцы хорошо запомнили это и потому устроили свою столицу не в середине страны – в Нидаросе, который потом стал зваться Трондхеймом, и не в Бергене, который одно время был самым большим поселением на всем Севере, а в Осло, на самой окраине Норвегии.
Однако говорят мудрые люди, то, что случилось дальше, показывает примечательные особенности норвежцев, ибо не успела власть переехать в Осло, все они побросали свои дома и толпами устремились туда же. Поэтому, говорят мудрецы, не пройдет и десятка лет, как большинство норвежцев перенесут свои жилища в Осло, а остальная страна станет сплошным пастбищем и местом стоянок для иностранных путешественников.

Люди из Осло

Теперь нужно рассказать о том, как власти, ратники из Тинга и королевский совет пытались выманить людей из Осло и расселить их по шхерам и высокогорным долинам, где, как известно, норвежцам самое место. Может случиться так, говорят мудрецы, что власти для этого если и не прибегнут к мечу, то, во всяком случае, будут потрясать щитом, ибо тем, кто правит, никогда не нравилось жить слишком близко с теми, кем нужно править. Тогда, а может и раньше, станет видно, как мало нужно ума и мягкости для того, чтобы управлять норвежцами.
Может статься, говорят мудрые, что жителя Йэрена еще удастся удержать дома. Ему всюду хорошо, хотя бы и в Йэрене, где буйствуют ветры, лишь бы хватало земли, чтобы посадить земляные яблоки. Так Ставангер может стать огромным поселением, и общины вокруг него разрастутся, ибо жители Йэрена размножаются на редкость быстро.
Может случиться и так, что дома останется тот или иной из жителей Трённелага, особенно если они не сидят в Осло в королевском совете, куда им удалось проникнуть во множестве. Ибо, говорят умные люди, даже для жителя Трённелага ясно, что когда он очень долго живет в другом фюльке, то постепенно привыкает произносить целые слова вместо их половины и при этом выговаривать их иначе, чем дома. Тогда он перестает быть истинным трённелагцем, хотя он и оттуда родом. А чем же ему тогда хвастаться?
А еще говорят знающие, что жителя Суннмёре всуе поминать не следует; тут-то он и явится. Другие говорят, что он все равно явится; он вездесущ, к большой радости для себя самого. Многие живут в заблуждении и считают, что нет такой силы, которая удержала бы жителя Суннмёре дома. Там он тоже водится. Он труженик и созидатель и хлопочет, как муравей. Те, кто долго жил рядом с этим народом, лучше других понимают пришедшие из Индии и Маоландии слова о том, что люди слишком быстро размножаются.

Берген

В Бергене все по-другому. Нас слишком мало, говорят бергенцы, и хотя многие другие считают иначе, это не помогает.
Хитростью и коварством и большими стараниями жителям Трондхейма удалось сделать его больше, чем Берген. Это несчастье не давало бергенцам покоя ни днем, ни ночью. Они грызли щиты и издавали боевые кличи.
А им гораздо лучше было бы подумать о том, что за рождение детей платят деньги. Золото получает каждая женщина, если она лежала с мужчиной и после этого получился ребенок. Однако еще никому, ни ученому, ни посвященному – пока не удалось узнать, почему именно это золото привлекало бергенцев меньше, чем какое-нибудь другое, хотя всем известно, что люди здесь за девятьсот лет привыкли грести его лопатой. Но неправда и то, что мужчины и женщины в Бергене менее способны, чем в других местах.
В слабом размножении виноваты бергенские дожди, которые известны всей Норвегии и даже за ее пределами, говорят некоторые.
Виноваты увеселения, говорят другие. Те четырнадцать весенних дней в году, когда в Бергене светит солнце и можно заняться полезным делом, бергенцы проводят в залах, где слушают музыку и развлекаются.
Нет, говорят люди, которые управляют Бергеном, мы сделаем как трондхеймцы и подчиним себе все земли вокруг, тем более что подчинить кого-нибудь другого не можем.
И бергенцы присоединили уезды Осане и Фана и другие, и их поселение снова стало вторым по величине в Норвегии.