Ахматова АннаЕсть в близости людей заветная черта,
Ее не перейти влюбленности и страсти,--
Пусть в жуткой тишине сливаются уста,
И сердце рвется от любви на части.
И дружба здесь бессильна, и года
Высокого и огненного счастья,
Когда душа свободна и чужда
Медлительной истоме сладострастья.
Стремящиеся к ней безумны, а ее
Достигшие -- поражены тоскою...
Теперь ты понял, отчего мое
Не бьется сердце под твоей рукою.

Оставь в покое ожерелье. Ночного ветра канонада гудит над нашею постелью, как Альбенисова соната. Алмазом месяц разрезает стекло. Свеча из парафина горит, и на постель свисает паук -- подобьем балдахина. И ночи саксофон прекрасный звенит, высок и необыден. И польских дней абсурд ужасный во тьме не так уж очевиден. И опахалом безграничным, украшенным: узором птичьим, узором, отлетевшим прочь, нам Арапчонок машет чудный с серьгою в ухе изумрудной... И это -- Ночь.

Хоригути Диагаку Есть дни без любви, Бесконечные дни, Есть дни, когда в сердце обиды одни, Есть дни, когда в край запредельный душа улетает… Есть дни без любви, Бесконечные дни, Есть дни, когда в сердце укоры одни, Есть дни, когда, словно цветок, душа увядает… Есть дни без любви, Бесконечные дни, И хоть по часам истекают они, Но время, как в озере сонном вода, застывает…

А. Ахматова В ту ночь мы сошли друг от друга с ума,
Светила нам только зловещая тьма,
Свое бормотали арыки,
И Азией пахли гвоздики.
И мы проходили сквозь город чужой,
Сквозь дымную песнь и полуночный зной, -
Одни под созвездием Змея,
Взглянуть друг на друга не смея.
То мог быть Стамбул или даже Багдад,
Но, увы! не Варшава, не Ленинград, -
И горькое это несходство
Душило, как воздух сиротства.
И чудилось: рядом шагают века,
И в бубен незримая била рука,
И звуки, как тайные знаки,
Пред нами кружились во мраке.
Мы были с тобою в таинственной мгле,
Как будто бы шли по ничейной земле,
Но месяц алмазной фелукой
Вдруг выплыл над встречей-разлукой...
И если вернется та ночь и к тебе
В твоей для меня непонятной судьбе,
Ты знай, что приснилась кому-то
Священная эта минута.

Тешил - ужас. Грела - вьюга.
Вел вдоль смерти - мрак.
Отняты мы друг у друга…
Разве можно так?
Если хочешь - расколдую,
Доброй быть позволь:
Выбирай себе любую,
Но не эту боль.
Ахматова

Надежды затянувшийся недуг,
моих усталых лет очарованье,
меня всегда на равном расстоянье
ты держишь от блаженства и от мук.
Твоих обманов вековечный круг
весов не допускает колебанья,
чтоб ни отчаянье, ни упованье
одну из чаш не накренило вдруг.
Убийцей названа ты не напрасно,
коль заставляешь душу ежечасно
ты равновесье вечное хранить
меж участью счастливой и несчастной не для того, чтоб жизнь мне возвратить, но чтоб мою агонию продлить.

Я не хочу ни с кем тебя делить,
Ни с тёплым ветром, что ласкает тело,
Ни с майским ливнем, ни с метелью белой
От солнца даже силюсь защитить.
Моя бы воля, я бы всю тебя
Собою, словно коконом, окутал,
Не выпускал из рук ни на минуту,
Целуя, согревая и любя.
Укрыл бы я тебя от глаз чужих,
Завистливых. Вокруг таких немало.
Хочу, чтоб ты лишь мне принадлежала.
Зачем нам кто-то, кроме нас двоих?
Я не хочу ни с кем тебя делить,
Но как мне этот мир отгородить?

Зачем за жалкие слова
Я отдал все без колебаний -
И золотые острова,
И вольность молодости ранней!

А лучше - взял бы я на плечи
Иную ношу наших дней:
Я, может быть, любил бы крепче,
Страдал бы слаще и сильней.