Рядом с «Уголком ораторов», на пересечении Бэйсуотер и Эджуэр-роуд, в мостовую вделана металлическая плита. На ней написано, что когда-то здесь стояло Тайбернское дерево, на котором вешали преступников. Их душили веревочной петлей. Сейчас жертвой стала свобода слова. Ее душат неподалеку, на узенькой Флит-стрит, руками буржуазных журналистов, в студиях радио и ‘телевидения, где опытные специалисты расправляются с ней приемами модернизированной инквизиции и скальпелем нечистоплотного хирурга... Гуляя по Гайд-парку, не забывайте об одном: вас могут в любой момент попросить покинуть парк. На практике, говорят, этого никогда не случалось, но юридически это возможно. Дело в том, что Гайд-парк принадлежит королеве, и, согласно правилам парка, из него может быть удален любой человек, который неугоден хозяину (хозяйке) парка. Вот она, частная собственность. Так кому же принадлежит Лондон? Советскому человеку кажется нелепой даже постановка такого вопроса. Казалось бы, городом, его землей владеет Совет Большого Лондона, то есть столичный муниципалитет. Ничего подобного. Лондон не принадлежит Лондону, не принадлежит он и лондонцам. Он частная собственность крупных землевладельцев, торговых магнатов, именитых аристократов. Они-то и превратили Лондон в архипелаг обособленных островов. И, пожалуй, прочнее всех остальных границ – это границы социальные, классовые.