И мир террора правит правит миром и тут двух правд не бывает. (Опять же из меня), но остальное из статьи "Нас снова предают" Наталии Гельман (Форвертс, №332 , Апрель 5-11, 2002) *и из Карана.
И эта тема бесконечна, а мы вынуждены вернуться к первоисточнику - Булгаковскому Понтий Пилату, - и не потому что, нечем заполнять конву основного повествования, а потому что: " никто лучше классика за классику не скажет":

- Тесно мне, - вымолвил Пилат, - тесно мне!
Он холодной влажной рукой рванул пряжку с ворота плаща, и та упала на песок.
- Сегодня душно, где-то идет гроза, отозвался Каифа, не сводя глаз с покрасневшего лица прокуратора и предвидя все муки, которые ещё предстоят. "О, какой страшный месяц нисан в этом году!"

- Нет, - сказал Пилат, - это не оттого, что душно, а тесно мне стало с тобой, Каифа. - И, сузив глаза, Пилат улыбнулся и добавил: - Побереги себя, первосвященник….
- Что слышу я, прокуратор? - гордо и спокойно отетил Каифа. - Ты угрожаешь мне после вынесенного приговора, утвержденного тобой самим? Может ли это быть? Мы привкли к тому, что римский прокуратор выбирает слова, прежде чем что-нибудь сказать. Не услышал бы нас кто-нибудь, игемон?…

- Что ты, первосвященник! Кто же может услышать нас сейчас здесь? Разве я похож на юного бродячего юродивого, которого сегодня казнят? Мальчик ли я, Каифа? Знаю, что говорю и где говорю. Оцеплен сад, оцеплен дворец, так что мышь не проникнет ни в какую щель! Да не только мышь не проникнет даже этот, как его… из города Кириафа. Кстати, ты знаешь такого, первосвященник?

Так знай же, что не будет, первосвященник, отныне покоя! Ни тебе, ни народу твоему, - и Пилат указал вдаль направо, туда, где в высоте пылал храм, - это я тебе говорю - Пилат Понтийский всадник Золотое Копье!
- Знаю, знаю! - бесстрашно ответил чернобородый Каифа, и глаза его сверкнули. Он вознес руку к небу и продолжал: - Знает народ иудейский, что ты ненавидишь его лютой ненавистью и много мучений ты ему причинишь, но вовсе ты его не погубишь! Защитит его Бог! Услышит нас, услышит всемогущий кесарь, укроет нас от губителя Пилата!
- "О нет! - воскликнул Пилат, и с каждым словом ему становилось легче и легче: не нужно было больше притворяться, не нужно подбирать слова. - Слишком много ты жаловался кесарю на меня, и настал теперь мой час, Каифа!

....Придут под стены города полностью легион Фульмината, подойдет арабская конница, тогда услышишь ты горький плач и стенания! Вспомнишь ты тогда спасенного Вар-раввана и пожалеешь, что послал на смерть философа с его мирной проповедью.
Лицо первосвященника покрылось пятнами, глаза горели. Он, подобно прокуратору, улыбнулся, скалясь, и ответил:
- Веришь ли ты, прокуратор, сам тому, что сейчас говоришь? Нет, не веришь! Не мир, не мир принес нам обольститель народа в Ершалаим, и ты всадник, это прекрасно понимаешь. Ты хотел его выпустить затем, чтобы он смутил народ, над верою надругался и подвел народ под римские мечи! Но я, первосвященник иудейский, покуда жив, не дам на поругание веру и защищу народ! Ты слышишь, Пилат? - И тут Каифа грозно поднял руку: - Прислушайся, прокуратор!

Каифа смолк, и прокуратор услыхал опять как бы шум моря, подкатывающего к самым стенам сада Ирода Великого. Этот шум поднимался снизу к ногам и в лицо прокуратора. А за спиной у него, там, за крыльями дворца, слышались тревожные трубные сигналы, тяжкий хруст сотен ног, железное бряцание, - тут прокуратор понял, что римская
пехота уже выходит, согласно его приказу, стремясь на страшный для бунтовщиков и разбойников предсмертный парад.
- Ты слышишь, прокуратор? - тихо повторил первосвященик. - Неужели ты скажешь мне, что все это, - тут первосвященник поднял обе руки, и темный капюшон свалился с головы Каифы, - вызвал жалкий разбойник Вар-равван?
* * * * * *Тут прокуратор, наверное, не на шутку струхнул и:

Прокуратор тыльной стороной кисти руки вытер мокрый холодный лоб, поглядел в землю, потом, прищурившись, в небо, увидел, что раскаленный шар почти над самой его головою, а тень Каифы совсем съежилась у львиного хвоста, и сказал тихо и равнодушно:
- "Дело идет к полудню. Мы увлеклись беседою. А между тем надо продолжать".
И нам, чтобы, наконец, подвести итоги этого далеко не евангелиевского сюжета, рассказанного великим мастером - Михаилом Булгаковым, чтобы на века заклеймить позором понтиепилатовскую политику - "моей хаты с краю, и я ничего не знаю", или "сваливания с больной головы на здоровую", или натравливания за чужой счет народов друг на друга:

....Так Понтия Пилат крутился, крутился, да умыл руки, а далее - Новейший зовет от Эдуарда. Глава 1:
-"Моя хата с краю, ничего я не знаю, не виноватая я - Он сам пришел", свалил Пилат с больной головы на здоровые; а вы, евреи, сами разбирайтесь: кто прав - кто виноват? Да так закрутил, что Два Тысячелетия из-за этой еврейской тяжбы: кто к Б-гу ближе? - первосвещенники (этих понять можно, признай того, сами не у дел) или Праведник, а кровь на всем моем народе, кровью отмывалась, пока Папа Павел II прощение не попросил, наверное, и за все злодеяния моему народу на его исторической родине под знаменами христианства."

фарисеи отгородились от народа и презирали амха-арец (сельский народ или народ, не знающий закона). Ессеи (по смыслу совпадают с хасидами или "благочестивые", от пророка Даниила, который во рву со львами) во главе со своим "учителем справедливости - может быть по имени Цадок - они претендовали на законность их духовной власти по линии Аарона и Цадыка, и были против всякой ассимиляции Израиля в эллинистическом мире, и на стороне маккавейских Хасмонеев, но против захвата последними места первосвященников после победы над сирийским царем Антиоха 1У Епифана, то есть против саддукеев. Ненависть между фарисеями и амха-арец, между: саддукеями, ессеями, фарисеями и повстанцами во главе Шаммая, одним из инициаторов еврейского повстанчевского движения ("зелоты", ревнители Яхве, его закона, который нужно отстаивать с помощью силы), закончившегося только после Иудейской войны. Такой вот

клубок противоречий, - и ренегат Иисус из Назарета - с толстовским "несопротивлением зла насилию", идиологическим продуктом первого десятилетия 20 века христианской эры, названной в честь его ренегатской политики. Как не хватало тогда единства иудейскому (еврейскому) народу, может быть ещё одно сослагательное наклонение в истории бы произошло; и не было бы сегодня противостояния на Ближнем Востоке Иудейско-Христианского мира с Исламским Фундаментализмом… Как не было бы предательства моего народа и моих родных в Холокост: во рвах Немиги, гетто и концентрационных лагерях на просторах Европы, антисемитами всех мастей при окончательном решении еврейского вопроса нацистскими извергами, поддерживаемыми молчаливым согласием европейско - американско - советского антисемитизма; а может быть и не было бы и Сталинского Гулага. Но: "Бы, да кабы и выросли во рту грибы".

> Если терроризм одобряет твоя страна твоя страна - эта страна - террорист. Если Совет Безопасности поддерживает терроризм - Это совет террористов.
Если одни притесняют других, и эти другие вынуждены становиться террористами - они оба террористы.