«Как прекрасна жизнь в Земле Благодатной! Как велика наша любовь к земле нашей! Как великолепна благодать святости ее, как прекрасно жить в ней и путешествовать по ней, селиться в ней и возрождать ее, как прекрасны спокойствие и целостность ее! Даже в разрушении ее нет земли, что могла бы сравниться с ней, даже в запустении ее нет ей подобных… Хороши камни ее и прах ее, хороши ее урожаи, ее фрукты и овощи, хорош ее чистый воздух, хороша мудрость Торы ее, хороши многочисленные заповеди ее, хороша чистота святости ее… Земля, чьи мертвые воскреснут первыми, когда настанет воскресение мертвых, чья Тора восславлена множеством восславлений, чья Тора возвышена множеством вознесений, – кто сможет описать все царское величие ее?»
Во время исполнения своей миссии посланника, которое длилось в общей сложности около трех лет, рабби Исраэль побывал, кроме прочего, в Константинополе, Варшаве, Минске и Вильно, где ему удалось, невзирая на бесчисленные препятствия, организовать постоянную денежную помощь возрождаемуся ашкеназскому ишуву в Земле Израиля.
В 1812 году, находясь в Минске, он сумел выпустить в свет свой первый труд Ткилин хадатин – комментарий на трактат Шкалим Иерусалимского Талмуда, упоминающий также толкования Виленского Гаона на данный трактат. Рабби Исраэль неслучайно избрал для своего исследования именно Иерусалимский Талмуд: он чувствовал, что еврейские мудрецы на протяжении поколений уделяли недостаточно внимания Иерусалимскому Талмуду и заповедям, связанным с Землей Израиля.

Первый удар: эпидемия
После трех лет скитаний рабби Исраэль возвратился в Цфат, к своей семье, однако ему и теперь не пришлось насладиться спокойной жизнью.
Несколько месяцев спустя он был вновь вынужден взять в руки посох скитальца, спасаясь, как и все жители Цфата, от эпидемии, охватившей весь город. Рабби Исраэль и его семья отправились пешком из Цфата в Иерусалим, останавливаясь на ночлег в разных городах и селах. О невзгодах и лишениях, которые они испытали в этом нелегком пути, мы узнаем из предисловия к его книге Пеат ѓа-шульхан, где он, кроме прочего, подводит итог своей жизни и описывает страдания, выпавшие на его долю.
Во время эпидемии умерли его жена, четверо из его детей и муж одной из дочерей. Жену он был вынужден похоронить в пути, подобно праотцу Яакову, похоронившему Рахель по дороге в Хеврон:
«В пути умерла краса дома моего, жена моя с юности моей, скромная и богобоязненная… И похоронил я ее в пути, в святом городе Шфараме, да будет он отстроен вскорости, в наши дни. А когда я со своими оставшимися в живых домочадцами достиг святого города Иерусалима, то и там увидел я ужас и тьму, и там смерть посетила дом наш… И я лежал на крыше и плакал, и извивался от страданий, и молил Отца Небесного, а моя маленькая дочка, скромная Шейнделе, лежала больная рядом со мной. И слезы текли из моих глаз от всего, что приключилось со мной, и велико, как море, было страдание мое».
Во время эпидемии, моля Всевышнего о спасении своих родных, рабби Исраэль дал клятву, что если спасется от смерти, то напишет всеобъемлющий труд о трактате Зраим Иерусалимского Талмуда. Это и есть его знаменитый труд Пеат ѓа-шульхан, который повествует о заповедях, связанных с Землей Израиля. Однако по окончании эпидемии рабби Исраэль вновь взвалил на свои плечи заботу об общине, и ему пришлось отсрочить исполнение клятвы на несколько лет.
После окончания эпидемии рабби Исраэль возвратился в Цфат и стал восстанавливать из руин ашкеназскую общину при помощи средств, поступающих из-за границы.

«Ибо пришли неевреи в надел Господень, в «малые храмы» – синагоги и йешивы, и осквернили чертоги святости нашей, и побросали милые нашему сердцу свитки Торы на землю, и истязали наших праведных женщин. И наши святые тфилин и мезузы они освернили и побросали, а из свитков Торы сделали поводья для своих лошадей и сандалии для ног своих… И возрадовались они страданиям Израиля… Ибо голыми и босыми остались мы, и одолело нас горе наше… Благословен Господь, Который спас души наши, и мы должны славить Его великое и святое имя за те чудеса, что Он сотворил с нами в те дни».
Через 33 дня после бегства евреи возвратились в Цфат под защитой египетских правителей, которые вновь завладели северной частью Земли Израиля и подавили восстание. Возвратившись в город, евреи были поражены разрушениями, которые погромщики учинили в их квартале. Каждый поспешил в свой дом, чтобы узнать, какая судьба постигла его. Рабби Исраэль же первым делом направился в типографию и с горечью обнаружил, что и она была разрушена до основания. Однако хозяин типографии Бек и рабби Исраэль не отчаивались и продолжали поиски, пока не нашли страницы труда рабби Исраэля под обломками здания. Труд, спасшийся чудом, был в конце концов издан, хоть и с небольшой задержкой, в 1836 году. В предисловии рабби Исраэль, не помнивший себя от счастья, снова и снова благодарил Всевышнего.
Однако несмотря на неисправимый оптимизм рабби Исраэля год спустя на дорогую его сердцу общину обрушился еще один, самый тяжелый удар.

Потоп и восстание
В 1813 – 1837 г.г. рабби Исраэль вел в Цфате активную и разветвленную деятельность. Ему нередко приходилось бороться как с природными катаклизмами, так и с результатами творений рук человеческих. Так например, в 1819 году он был брошен в тюрьму после убийства Хаима Фархи, еврейского вельможи из Акко, который до тех пор самоотверженно защищал евреев Галилеи перед турецкими властями. Для того чтобы добиться освобождения из тюрьмы, рабби Исраэлю пришлось вновь раздобыть значительные денежные суммы из-за границы.
Зима 1825 года поставила перед рабби Исраэлем задачу иного рода: в тот год шли особенно сильные дожди, и многие дома в еврейском квартале Цфата были разрушены, похоронив под своими руинами жителей. Дом рабби Исраэля, где он жил со своей второй женой и новой семьей, тоже рухнул. После того как он и его домочадцы чудом спаслись от опасности быть похороненными под руинами, рабби Исраэль решил, что пришло время исполнить свою клятву, и приступил к составлению труда о заповедях Земли Израиля. В последующие годы он прилагал наибольшие усилия к написанию этого труда, и в 1834 году книга была закончена и готова к изданию.
Он собирался напечатать книгу в типографии Исраэля Бека, основанной в Цфате двумя годами раньше. Однако беды продолжали сыпаться на головы жителей города. На сей раз это было восстание феллахов, которое охватило всю страну и лишний раз отсрочило издание книги. В ходе восстания арабы Цфата напали на еврейский квартал. Евреи бежали, и арабские мародеры безнаказанно грабили еврейские дома. Эти события также описаны в предисловии к Пеат ѓа-шульхан. Рабби Исраэль переплетает благодарственные слова Всевышнему за спасение евреев Цфата со скорбью о многочисленных разрушениях, которые переживает город:

Четвертый удар: землетрясение
24 тевета 1837 года земля задрожала. Эпицентр землетрясения находился в Цфате, и город был разрушен почти до основания. Во время землетрясения рабби Исраэль находился в Иерусалиме. Судя по всему, это спасло ему жизнь. Его жена и дети, бывшие в то время в Тверии, также спаслись.
После землетрясения на рабби Исраэля легло самое тяжкое ярмо из всех, которые он носил *когда-либо в своей жизни. Он взвалил на свои плечи ответственность за восстановление еврейской общины Цфата, которая в результате землетрясения потеряла более двухсот своих членов.
Когда до Иерусалима дошли первые сведения о землетрясении, вся еврейская община погрузилась в траур. Сефарды, хасиды и прушим собрались в синагогах, где, сидя на полу, читали свиток Эйха и траурные элегии (кинот).
Рабби Исраэль быстро оправился от потрясения и приступил к действию. Прежде всего он занял большие суммы денег у сефардской общины Иерусалима и отправил деньги в Цфат с двумя надежными посланниками. Сразу после этого он направил срочное послание в еврейскую общину Амстердама с просьбой незамедлительно выслать деньги для помощи пострадавшим от землетрясения. Вот его слова:
«Ибо страждут они от голода и жажды, дождь поливает их и снег засыпает их, и нет у них дома, и негде укрыться им в этот час бедствия… О горе! Этот остался без жены, а эта – без мужа, эти – без детей, а дети – без родителей… Обязан я исполнить свой долг и вдохнуть жизнь в эту святую паству, излечить и поддержать больных и сломленных, спасти здоровых, одеть и обуть их».

Иерусалим – спасение наше
В конце послания рабби Исраэль, по своему обыкновению, находит, несмотря ни на что, повод для оптимизма, хоть и осторожного. Он пишет о иерусалимской общине прушим, которой он за несколько месяцев до землетрясения в Цфате пытался помочь построить синагогу. Он отметил, что, возможно, именно поэтому Всевышний спас его от землетрясения – дабы заложить основы помощи будущим беженцам из Цфата в Иерусалиме.
Община прушим в Цфате была почти полностью уничтожена в результате землетрясения, и большинство беженцев приехали в Иерусалим с намерением обосноваться там. Сам рабби Исраэль тоже остался в Иерусалиме, где и прожил почти до конца своих дней.
После Песаха 1839 года он отправился в Тверию на лечение. В последние дни жизни он еще успел обменяться письмами с сэром Моше Монтефиори, находившимся в то время в Земле Израиля, и намеревался встретиться с ним, чтобы попросить у него содействия в возрождении Цфата. Однако этой встрече не суждено было состояться, ибо 9 сивана 1839 года рабби Исраэль перешел в мир иной. Он был похоронен не в Цфате и не в Иерусалиме, а на древнем еврейском кладбище Тверии.
Может быть, силы изменили ему после разрушения Цфата – города, который он любил больше любого другого города на свете? Думал ли он, что его решение основать общину прушим именно в Цфате возлагает и на него ответственность за гибель двухсот членов общины в результате землетрясения? Трудно сказать.
Так или иначе, у рабби Исраэля из Шклова нашелся достойный преемник: за несколько лет до его смерти его дочь Шейндл вышла замуж за рабби Йешаяѓу Бардаки, который со временем возглавил иерусалимскую общину прушим. Ашкеназский ишув в Земле Израиля рос и креп, в том числе и в Цфате, возлюбленном городе рабби Исраэля. *
Рабби Исраэль удостоился того, что его труд Пеат ѓа-шульхан был признан одной из важнейших вех в изучении ѓалахических законов, связанных с Землей Израиля. Вот его слова из предисловия к Пеат ѓа-шульхан, которые подводят итог всей его жизни:
«Земля Израиля очень мила моему сердцу, ибо ценой великих страданий досталась она мне. Вот уже двадцать семь лет как я удостоился войти в надел Господа и украсить себя пеплом его, и страдал я немало, и немало усилий приложил я, чтобы жить в ней, и много испытаний выпало на мою долю с того дня, как я возвратился в нее: ужас, мор и голод испытал я, и в темнице сидел, враги души моей обступили меня, но я удостоился неоднократного спасения и помощи; всеми силами служил я Святой Земле и жителям ее, в меру сил моих возглавлял ее чистую общину, и учил Торе многих, и заложил основы еврейскому заселению Святой Земли…»

Тигры и барашки Сегодня был Ту би-Шват, и я посадил у себя возле каравана два розовых куста - желтый и красный. Старался вырыть ямки поглубже, вгрызался неудобной соседской лопатой в твердую и каменистую почву Шомрона. Роза – многолетнее растение, значит, почти дерево, а если делать из лепестков варенье – можно даже назвать это дерево плодовым.
Сажая кусты, я вспоминал сказку «Маленький принц»: у маленького принца планета была такая же маленькая, как участок земли вокруг моего каравана. У него тоже была роза. Ему приходилось выпалывать баобабы, чтобы они не задушили розу и не разорвали на куски его маленькую планету; и мне тоже приходится выпалывать колючие сорняки, которые каждую зиму выползают из-под камней, политых благословенными дождями. Интересно, разорвут ли сорняки склон горы за рядом караванов, если их не выкорчевывать?..
Маленький принц не боялся тигров, потому что тигры не едят розы. Он боялся своего барашка – потому что барашки розы едят, еще как. И еще – от тигров всегда ждешь неприятностей, а барашек кажется безобидным, привычным домашним животным.
Посадив кусты, я поехал проводить уроки в школу-интернат в поселении Элон-Морэ возле Шхема. Когда мы с раввином, который подобрал меня на трассе, подъехали к воротам поселения, то увидели три автобуса, из которых выходили улыбающиеся интеллигентные израильтяне. Рядом бдительно рыскала охрана - несколько полицейских машин, солдаты и еще кто-то из ООН. Милые израильтяне улыбались и фотографировались, выставив перед собой крепенькие саженцы инжиров и мандаринов. Они улыбались, фотографировались и обнимались с арабами, пришедшими из соседней палестинской деревни. А потом, в обнимку, пошли в сторону деревни – сажать инжиры и мандарины в арабских садах. Ведь сегодня – Ту би-Шват, день, когда сажают деревья.
В нескольких метрах от места, где фотографировались все эти добрые люди, стоит камень (я думаю, что он попал на большинство их снимков). На этом камне написано, что пять лет назад террористы, пришедшие из той самой деревни, расстреляли здесь в упор троих евреев из Элон-Морэ, которые ждали автобуса на остановке.

Вот оно, еврейское горе – сорняки под домиком и охочие до роз барашки.
С сорняками я справлюсь сам. А вы нарисуйте барашку намордник, чтобы он не съел мои розовые кусты.

Истинный смысл праздника Ту би Шват

В Ту би-шват есть обычай угощаться плодами Земли Израиля. Этот день несет в себе праздничную атмосферу , хотя ни в Танахе, ни в Мишне, ни в Гемаре не сказано, что это праздник. В трактате Рош ѓа-Шана день 15 швата упомянут в совершенно ином контексте – это важная дата для земледельцев, которая оказывает влияние на заповеди, связанные с Землей Израиля, однако нигде не сказано, что это подразумевает празднество.Возникает вопрос: зачем нужно превращать обычный день в праздничный? В Ту би-шват есть обычай угощаться плодами Земли Израиля. Этот день несет в себе праздничную атмосферу (например, в него нельзя поститься), хотя ни в Танахе, ни в Мишне, ни в Гемаре не сказано, что это праздник. В трактате Рош ѓа-Шана день 15 швата упомянут в совершенно ином контексте – это важная дата для земледельцев, которая оказывает влияние на заповеди, связанные с Землей Израиля, однако нигде не сказано, что это подразумевает празднество. О том, что этот день является праздничным, поведали нам каббалисты: рабби Хаим Виталь, а до него некоторые каббалисты Цфата, придавали этому дню большое значение и устраивали в него празднества. Возникает вопрос: зачем нужно превращать обычный день в праздничный?
Еще более непонятным является обычай угощаться в этот день плодами. Ведь первым человеком, отведавшим плод, был Адам, и с тех пор все человечество страдает от его греха. Таким образом, мы можем прийти к выводу, что обычай есть фрукты в Ту би-шват призван исправить грех первого человека. В Гемаре, в трактате Рош ѓа-Шана, есть намек на то, что существует тайная связь между плодом Древа познания и Ту би-шватом: «История о рабби Акиве, который сорвал с дерева этрог первого числа месяца шват». По всей вероятности, поступок рабби Акивы намекает на то, что Новый год деревьев – самое походящее время для исправления греха Древа познания, ведь согласно одному из толкований, плодом Древа познания был именно этрог. Своим поступком рабби Акива как бы хотел сказать, что срывание плода Древа познания, которое было грехом в первый день месяца тишрей (согласно толкованиям, грех Древа познания произошел в Рош ѓа-Шана), становится разрешенным в первый день месяца шват – Новый год деревьев. Однако эта мысль требует более глубокого исследования.

(...продолжение...)В Торе сказано, что существует заповедь-повеление есть плоды. В книге Берешит (2:16) сказано: «И заповедал Господь Бог человеку, сказав: от всякого дерева сада ты ешь». Это звучит как повеление. Значит, первое поколение человечества, которое включало в себя все последующие поколения до скончания веков, получило заповедь есть плоды. Можно сказать, что эта была единственная заповедь-повеление, которую получил первый человек. Иными словами, в истории человечества был период, когда все содержание религиозной жизни, все служение Всевышнему, то есть исполнение Божественной воли, сводилось к тому, чтобы есть плоды. А раз так, то можно сделать вывод, что эта заповедь является корнем всех заповедей-повелений. Сказано: «И взял Господь Бог человека, и поместил его в саду Эденском, чтобы возделывал его и хранил его» (там же, 15). Наши мудрецы, благословенна их память, говорят: «”Возделывал его” – это заповеди-повеления, а “хранил его” – это заповеди-запреты» (Зоѓар 1, 27:1). Таким образом, мы видим, что все заповеди-повеления проистекают из этой первой заповеди-повеления есть плоды, данной первому человеку. Теперь становится ясно, почему наши мудрецы сказали в Иерусалимском Талмуде (конец трактата Кидушин): «Человек должен будет держать ответ за все, что видел его глаз и чего он не съел» – разумеется, если это было ему дозволено и он мог это съесть. Таким образом, мы видим, что пища, особенно плоды, имеет очень важное значение. В Гемаре (там же) рассказывается, что рабби Эльазар строго следил за исполнением этого предписания и специально копил деньги на то, чтобы иметь возможность купить каждых плодов нового урожая хотя бы раз в году. Если в Израиль привозят новый экзотический плод, необходимо отведать его хоть раз. Иначе нам придется держать ответ перед Всевышним.

(...продолжение...)Нужно понять, почему Адаму было заповедано есть именно плоды, а не мясо, например. Может быть, потому, что в плодах гораздо проще обнаружить святость, скрытую в них.
Есть сходство между положением зародыша в материнской утробе и положением человека в этом мире. Когда зародыш пребывает в утробе матери, границами его мира служат стенки матки. Он плавает в околоплодных водах, которые соединяют его тело со стенками матки. Эта жидкость дает ему ощущение, что его существование не ограничивается его собственным телом, и что у него есть связь с тем, что находится вне его. Благодаря этому, когда младенец рождается, он способен ощутить свою причастность ко всему мирозданию, как будто он находится в исполинской матке, величиной с весь мир. Он также осознает, что есть два вида жизни: один – внутри него, а второй – снаружи, в окружающем мире, и что он способен превратить внешнее, поверхностное существование во внутреннее, более глубокое. В этом и есть суть еды – превращение внешнего во внутреннее и его вознесение за счет того, что оно становится неотъемлемой частью самого человека. И в этом – основа заповеди: «От всякого дерева сада ты ешь».
(...продолжение следует...)