Возможно, пленение спасло ему жизнь. В первичном прифронтовом лагере, куда он попал, было много раненых и мало медиков. Лоренц, не обращая внимания на собственную «царапину», взял в руки скальпель... но во время очередной операции внезапно потерял сознание и сам оказался на операционном столе. Неизвестно, что стало бы с его раной без медицинской помощи.
В августе 1944-го Лоренц очутился в лагере близ города Халтурина в Кировской области, в котором провел больше года. Здесь заботам «младшего лекаря» *поручили целое отделение на 600 коек в госпитале для военнопленных. Затем еще полгода Лоренц провел в лагере в Оричах той же Кировской области. Война уже закончилась, но отпускать пленных никто не торопился. Формально потому, что договариваться об их освобождении было не с кем: ни германское, ни австрийское государства де-юре не существовали. На самом деле СССР пытался выжать максимум возможного из оказавшейся в его распоряжении дисциплинированной, умелой и дешевой рабочей силы.
После кировских лагерей Лоренца ждал лагерь на окраине Еревана, где шло строительство алюминиевого завода. Здешнее начальство благоволило ему еще больше, чем прежнее: покладистый пленник не только добросовестно выполнял обязанности врача, но и научился понимать и говорить по-русски, исправно посещал занятия по «антифашистскому перевоспитанию» (сам он позже назовет это сравнительным изучением нацистских и марксистских методов индоктринации), читал товарищам по плену научно-популярные лекции и участвовал в художественной самодеятельности. Вдобавок лагерный врач Осип Григорьян оказался по основной специальности ортопедом и перенес на Конрада то уважение, которое питал к Адольфу Лоренцу. Благодаря этому заключенному даже разрешили свободное перемещение в окрестностях лагеря: а куда бежать-то?