По-видимому, я начал все-таки бабушке нравиться, и она хотела найти хоть какие-то аргументы в мою пользу — передо мной появилась тарелка с прозрачным бульоном и тонкие сухие хлебцы, которые я попытался есть, как обычно едят хлеб. Бабушка вновь пришла в отчаянье: «Боже мой, он не знает, как таки это едят люди. Мальчик, покроши мацу в бульон и уже ешь!» — и начала по-еврейски просить Бога, чтобы он простил ее за то, что она разрешила такому грешнику войти в свой дом.
Я начал есть, стараясь выглядеть прилично, но меня, по-видимому, выдавало выражение счастья и довольства, проступившее на лице. Бабушка внимательно на меня смотрела: «Мила, этого ребенка не кормили неделю, он меня разорит» — и вышла на кухню.
Вернулась она с двумя тарелками: на одной была куриная шейка, фаршированная мукой и шкварками, а на другой — кусок курицы с черносливом. Разумеется, я все это подмел и поблагодарил бабушку. «Что, холомей, наелся? Если нет, утром наешься обязательно», — сказала она, опережая мой ответ.
Было уже очень поздно, от еды меня разморило, и глаза начали слипаться, однако оказалось, что отход ко сну тоже не самое простое дело, во всяком случае, в этом доме. Мила продолжала молчать и улыбаться, отделываясь односложными «да» и «нет». Сидела, сложив руки на коленях, и, глядя на нее, я испытывал чувство пронзительной нежности, и тень печали касалась моей души своим темным крылом: она была совсем рядом и, в то же время, где-то далеко. Молчаливая женщина-тайна, наваждение, которое будет преследовать меня многие годы, — впрочем, бабушка могла говорить и за двоих, и за троих.
«Мила, раз у нас гость, мы должны хорошо подумать, где его положить. В моей комнате он спать не может, с тобой я тоже его не оставлю: ведь он начнет к тебе приставать — и не говори мне, я знаю лучше. Мы дадим ему кресло у входа и не станем его обижать: я поставлю ему на столик горячий чай с пряностями, а если он не станет к тебе приставать, утром получит настоящий еврейский завтрак». Возможно, я пренебрег бы любым завтраком, в том числе и еврейским, но усталость и сытость сделали свое дело: выпив стакан чаю, я крепко уснул, сидя в кресле. Проснулся оттого, что мне было невыносимо жарко, — разделся и, успев подумать, что все равно все спят и им должно быть безразлично, насколько я одет, уснул снова.
__________________
Прочитала недавно, что для похудения полезен уголь...сижу и думаю - пить или разгружать???